Мой мир
Автор А
16.08.2006 г.
Итак, самый первый слой содержаний, составляющий то, что я ощущаю своим сознанием, можно назвать Мой Мир.
Однако «слой» этот — многослоен, извините за неуклюжесть выражения. Точнее, в нем не меньше трех составляющих, а точнее — три вида образов по способу их создания. И еще несколько видов по способу использования. Начну с Образов мира, различающихся по способу создания. Во-первых, это то, что впечатывается как образ мира прямо в наши тела, начиная с рождения. В том возрасте, когда мы еще не способны понять, что звезды находятся дальше лампадки в углу, лампадка дальше свечи на столе, а свеча дальше, чем позволяет дотягиваться моя собственная рука, мы познаем ту часть мира, с которой непосредственно соприкасаемся телом. Можно сказать, описываем мир как плотности, впечатывая это описание прямо в тела.
Так рождается Образ Осязаемого мира.
Не надо думать, что это малый образ, или что это образ, записанный в наших руках. Он пишется во все тело, начиная со спины, на которой мы преимущественно лежим в детстве. Затем в коленки и локти, на которых мы ползаем, во лбы, которыми мы исследуем плотности окружающего нас мира.
Вы замечали, что мыслителям нравится ходить, когда они думают? И вообще, есть вещи, о которых лучше подумать, прогуливаясь. Почему?
Потому что изрядная часть простейших образов взаимодействия с этим миром вписана в наши ступни. И когда мы ходим, мы тем самым удерживаем себя в предельной разумности, потому что каждым шагом будим очень простые и точные образы этого мира, которые благодаря ходьбе становятся действительными основаниями наших рассуждений (такие образы назывались Истотами). А как основания они не позволяют нам ошибаться и в выводах. А поскольку в них заложено движение, они способствуют любому движению, в том числе и движению мысли.
На это стоило бы обратить особое внимание, как на обычное, но не замеченное нами явление. Человек разумный, развивает свой разум от неких исходных понятий, которые родились первыми и первыми обрели имена, к более сложным. После работ о природе Анри Бергсона, ученые обратили внимание на то, что наши понятия времени развивались позже понятий о пространстве, почему мы используем для обозначения временных явлений слова, изначально относящиеся к пространству.
К примеру, мы говорим: встретимся, где-то около семи, уж полночь близилась, и вообще, время движется. Движется! Пространство, присутствующее в основе временных понятий разглядели, а движение, нет. Это было слишком просто. А исходно пространство невозможно познать без движения. Более того, пространства и нет для того, кто не может двигаться. Есть я осязаемый и есть все остальное там, за пределами досягаемости. Я начинаю двигаться, и появляется пространство, в котором что-то ближе, что-то дальше, а что-то вообще отодвигается в воображение, поскольку иначе недосягаемо…
Вот так простейшие образы движения оказываются способами думать о пространстве, времени, мире и о себе. А значит, ложатся в основание всей нашей способности решать задачи и постигать истину. Вот почему Метод, которым так гордится Наука, есть всего лишь способ решения задач с помощью движения, поскольку он — Путь! А на пути задачи решаются движением и образами движения.
И это лишь один пример того, как Осязаемый образ мира воздействует на нашу жизнь. Он же, я думаю, и пример того, насколько сложно это образование — Образ мира, и насколько оно всецело пронизывает нас и нашу жизнь. Именно поэтому я утверждаю, что психологи и философы в действительности не представляют себе подлинный объем ни Образа Мира, ни Образа себя.
Итак, сначала рождается Образ осязаемого мира. Он прост и понятен, как сама Земля. Кстати, мазыки называли его Материк, что, очевидно, связано с именем Матушки Матеры Земли.
Но через какое-то время в нашей жизни происходит совершенно мифологическое событие — человек раздвигает Землю и Небо, как в Начале Времен делали Боги-творцы.
По существу, он всего лишь осознает, что есть пространство, отделяющее Землю, вещи и меня от звезд, точнее, от Небесной тверди, на которой находятся звезды, а также отделяющее ближние предметы от дальних. Всего лишь! Какая шутка…
Тем не менее, благодаря этому неимоверному качественному скачку появляется второй слой Образа мира, впечатанный уже не в тело, а прямо в сознание. Это образ той части мира, до которой невозможно дотянуться ручкой и которую либо невозможно пощупать, либо пощупать можно, но нельзя охватить руками. Как очень большие вещи или саму Землю, например.
Это Образ Созерцаемого мира.
Но и на этом творение Образа Моего мира не завершается, потому что скоро я принимаюсь слушать и читать сказки, начиная от бабушкиных, и кончая научными. Благодаря этому у меня появляются представления о тех частях мира, которые я не могу ни осязать, ни созерцать. К этой части относится то, что сейчас называют мифологической, религиозной и научной картинами мира. Но в действительности она гораздо больше, поскольку включает в себя все, что мы принимаем на веру, начиная с Добро-Зло, Хорошо-Плохо и всех обычаев, правил поведения и нравов.
Все это в общем — Образ воображаемого мира.
Воображаемый не означает ложный. Как не означает и истинный. Я же рассказываю не об устройстве мира, а об устройстве сознания. А с точки зрения устройства и содержания сознания совершенно не имеет значения, кто убедительнее заявляет права на истину. Было время, когда религиозные представления считались истинными, в отличие от научных. Но и они когда-то внушали человечеству, как это сделала наука, сражаясь за власть в мире, что истина только в церкви, тем самым уничтожая конкурентов с мифологическим образом мира, и захватывая власть.
Для самопознания не важно, кто был прав, описывая, что там за небесным сводом — наука или мифология. Если я не могу там делать дело, все это лишь сказки, даже если я туда слетаю поглазеть. При изучении сознания важно лишь то, что я оцениваю нечто истиной и укладываю в своем сознании в место, где у меня хранятся представления, которые я считаю истинными и использую как истинные. А те, что я считаю ложными, я храню в месте для ложных представлений и использую как ложные.
Но еще важнее то, что я вообще никак не оцениваю, а потому использую как само собой разумеющееся. То есть бездумно.
И при этом они все есть у меня и используются, исходя из способа их хранить. И разница между ними лишь в том, как я их использую, но сами эти представления, видятся мне какими-то вещами, которые есть, и которые совершенно одинаковы по сути и качеству, и разнятся лишь по назначению.
Можно было бы посчитать, что ложные представления загрязняют мое сознание. Но это не так. Они загрязняют его лишь в том случае, если мешают мне делать мои дела, достигать моих целей. Но если я знаю про что-то, что это не соответствует действительности, и так и использую, никаких помех моей жизни не возникает. Возможно, как раз наоборот.
Понимание этой действительности нашего сознания очень сильно меняет отношение ко всем тем собственникам истины, вроде науки или религии, которые требуют использовать только их представления. Похоже, они это делают не для того, чтобы жилось легче мне, а для того, чтобы легче жилось им…
Но еще важнее понимание того, что все остальные содержания сознания, которое само собой разумеется, может считаться загрязнением, потому что то, что разумеется само собой, разумеется без меня. А значит, живет во мне своей жизнью и даже правит моим поведением так, что я его не замечаю. Познание себя невозможно без отделения себя от того, что не есть я. Это разделение и становится очищением.
Но как же велико то, что мы не осознаем в себе! Разделение это — подвиг, подстать тому мифологическому деянию, в котором бог разделяет Небо и Землю…