✅ ВАСИЛИСА ПРЕМУДРАЯ. Жил-был чарь. Со жоною жил. И поехал он на охвоту. Ходил.

✅ ВАСИЛИСА ПРЕМУДРАЯ

Жил-был чарь. Со жоною жил. И поехал он на охвоту. Ходил
это он, милая, ходил, да истомилси. И так это он стомилси,
до цого пить захотел. Ну, захотел он пить, нашел ето он коло-
дечь и давай хлебать, воду-ту. А борода у него было болыиая-
болыиушша, как тебе сказать, в локоть надо быть. Пьёт он воду,
и вдруг как схватит ето его ктось за бороду-ту. И не пускат. Он
и так и сяк, да не" как. Не пускат. Он и говорит — чарь тот:
— Отпусти, — говорит, — милости прошу. А тот, шо держит,
и говорит:
— Отпушшу, — говорит, — как отдашь цого дома не знаешь.
А тому и все едино, пусть бы отпустил.
— Ладно, — говорит. Ну и в раз отпустило его. Он домой
поехал, а сам — знашь — беспокойной.
— Цего я, — думает, — дома не знаю?
Вишь, забота его берет по хозяйскому делу. Домой приехал,
а тут жона его стретает, милая ты моя, — с робенком! Покуль он
ездил, она робеноцка принесла. А он это сына водяному отдал,
как в доме его — сына-то — не знал. Ну и живут, живут, уж
сыну пятнадцать лет идет. Он сыну и говорит:
— Так и так, — говорит, — дитятко мое рожоное. — Я тебя
отсудил водяному, надо тебе, сынок, к нему в службу итти.
Ну, Ванюшка и пошол. Шол, шол, стрету старушка.
— Куды, Иван-чаревичь, путь держишь?
А его зло берет, он и гаркни:
— Куды ходу — туды иду, а тебе не сказываю, старая кор-
га. И дальше пошол. А сам он был доброй, прямо скажу — не
шальной был парницок, ну и устыдилси. Назад повернул, старушку
догнал:
— Прости, — говорит, — бабушка, што я тебе огрубил, возьми
выкуп сто рублей.
Она и говорит:
— Отсуле'нышь ты, Ванюшка, иди ты прямой дорогою, выйдешь
к озеру. Прилтят двенацать голубиц, а тринацатая куница,
ты у ей шкурку забери, как купаться пойдет. Заберешь —
тут тебе и щастьё, не заберешь — пропашша твоя голова.
Он ей поклонилси и пошел прямой дорозецкой. Пришел
к озеру. Прилетели двенацать голубиц, одна куница. Поскидали
голубицы перьё, скинула куница шкурку, стали девушки-
красавицы, пошли в озеро купаться. А он и укради шкурку,
кунью-ту. Украл, да и сел в кусты. Концили девици купаться, оделись
в перьё, а куньёй шкурки нетути. Она и давай плакаться:
— Выйди, добр целовек, отдай мою скуроцку. Как стара
старушка — будешь мни матушка, как стар старицок — батюшка,
как молодой парничбк — муженек.
Он тут и вышол.
— Это ты, — она говорит, — Иван-чаревичь? Ну, надо нам
беду измывать.
Ну, и пошли к водяному. А водяник это ей отечь немило-
сливый. Пришли они в подводно чарсво — там тридевять спи-
чьи на всих головы, на одной тольки головы нет.
— Та спйчя тебя, Иван-чаревичь, дожидает, да я тебя не выдам.
Ну, пришли они к водяному, тот и говорит:
— Штоб ты, отсуленный, за одну ноць мни-ка черковь выстроил
с воску. Воск с пчелов собрал, да состроил. А не состроишь
— твоя голова — на мою спичю.
Ну, он к ей пошол, а она говорит: — Не печалуйся, все
будет, иди-ко спать ложись. Он спать лег, а она вышла на
крыльчо, махнула платочком, набежали слуги, несметна
сила. Она им велела черковь выстроить. Иван утром
встал — все готово. Тут ему водяной другую задачу дает:
штоб за одну ноць он поле выпахал, выборонил, засеял, да
штоб все повыросло, повызрело, да муку смололи, да хле53
бы выпекли. Ну, она опеть ему все помогла. Тут ему водяной
говорит:
— Ето все не твоя голова работает. Так вот на заутра я тебе
двенацать сестриц, двенацать красавиц представлю, ты себе
с их невесту выбери.
Ну, он тут обрадовал, думал, что Василису Премудру всегда
выберёт. А она ему говорит:
— Это, говорит, Иван-чаревичь, сама трудна будёт задача.
Тут я тебе не помога, надейси на себя да на бога. Выставит он
нас двенацать сестриц, двенацать красавиц, все на один глаз,
как воды дви капели, вси в одном наряжени, все однаки повадкою.
Ну, а ты меня выбирай. Как ты в третий раз по рядку
пройдешь, сядет у меня мушка на леву щоку.
Ну, на утро он и пошел невесту выбирать. Вышли двенацать
сестер, двенацать красавиц, вси как одно лицо, однаки
повадкой. Иван-чаревичь раз прошол, Василисы не нашол,
другой прошол, опеть не нашол. В третьий прошол, на одной
красавицы на левой щоке мушка села.
— Вот ету, — говорит, — мни-ка, чарь, давай. Рассердился
чарь, да делать нечего. Обвенцал Ивана-чаревича да Василису
Премудрую. Ну, оны месяц живут и другой живут. Ему скуш-
но стало. Домой захотел. Ну, она и говорит:
— Будём от батюшки убегать.
Взела и плюнула на пецурку, дверь заперла и убежали. Вот
уж оны от дому-то далёко, а чарь за има слугу посылает, штоб
шли цай пить. Слуга под дверью клопотит, а слюнка отвечает:
— Сейчас, сряжусь только.
И всё оны не идут. Ну, чарь снов посылает, а слюнка опеть:
— Сряжусь только.
А всё не идут. Ну чарь сам под дверью клопотит, а слюнка высохла
и молчит. Чарь дверь сломал, а их никого нет. Ну, он и пустился
в погоню. А тые ехали-ехали, Иван-чаревичь и говорит:
— Ляг, Василиса Премудрая, брюшком, послухай ушком,
не догоня ли едет.
Она легла брюшком, послухала ушком:
— Впереди тишь да благодать, сзади непомерной шум. Догоня
близко.
Ну, она раз-два и оборотила его часовенкой, а себе озером.
Догоня доехала, никого не увидала, назад поехала. Чарь спрашивает:
— Никого не видали?
— Видали только часовню да озеро.
— П о ш т о не хватали, ето оны сами и были.
Ну поехал сам чарь в догоню. Как стал их догонять, Василиса
Премудрая и учула. Раз-два перевернула его в селезня,
себя в утоцку. А чарь налетел орлом. Она перевернула себя
в ерша, его в сома, а чарь — в щуку. Бегала щука за ершом, да
не ухватить. А тут сонце пригрело, щука и уснула. Они товда
переворотились и поехали. Приехали в его царсво, она от его
отстала и говорит:
— С кем ле Иван-чаревич не стретишь, в праву щоку не
целуй.
— Ладно, — говорит.
Вот он домой пришол, все обрадели, он всих целует, в праву
щоку никого. А как стал мать целовать, так и поцеловал
в праву щоку. И враз ю забыл. Ну, забыл и стал другу чаревну
сватать. Вот и пир устроили. А Василиса Премудрая ждала-
ждала, не дождала, пошла во дворец, все узнала, попросилась
на куфню пирог спець. Дали ей продухта и созволили пирог
спечь. Ну, на пир принесла она пирог, перед Иван-чаревича поставила.
А он ю не узнаё. Разрезал он пирог, а оттуды голубь да
голубка вылетели. Голубь и говорит:
— Дай мне, голубка, сыру.
А голубка и говорит:
— Дам я тебе сыру, о тебе озобочусь, как Василиса Премудрая
об Иване-чаревиче, а ты меня и забудешь, как чаревичь
свою жону.
Тут Иван-чаревичь ее и вспомнил и нашол и свадьбу с ей
сыграл. Вот и сказке конец, а мне жареный елец.