✅ СЕКРЕТЫ ДОЛГОЛЕТИЯ ДЕРЕВЕНСКИХ ЖИТЕЛЕЙ. Дети зовут его «Вечный дед». Я не...

✅ СЕКРЕТЫ ДОЛГОЛЕТИЯ ДЕРЕВЕНСКИХ ЖИТЕЛЕЙ

Дети зовут его «Вечный дед». Я не могу даже представить себе, сколько ему лет. Мы иногда видим его на трудном пути – от дома до магазина. Это примерно полкилометра, и это занимает у деда полдня. Это его работа, которую нельзя отменить.

Секреты долголетия деревенских жителей

В магазине дед покупает кулечек леденцов. На обратной дороге ловит всякого прохожего ребенка и угощает. У деда высохшая спина, дрожащие руки и шажочки медленные-медленные. Дед доволен. «На здоровье не жалуюсь. Вот и голова ясная. А только не помню, сколько мне лет. Забыл».

Местные жители живут долго. Даже увлеченные алкоголем граждане. Ветхие старушки каждую весну бодро выползают на грядки. Пожилые деды азартно косят сено. Со спины некоторых сельских дам в возрасте за 60 можно принять за девушек: и талия заметна, и походка легкая.

Оказывается, мотивом для переселения в деревню может быть и поиск вечной молодости. «Сколько тут живут?» — это был первый вопрос состоятельной парочки, которая заехала к нам в деревню в поисках домика. «Лет по девяносто живут», — отвечали им местные. В итоге парочка осталась, прикупила домик, отгрохала ремонт и завезла новую, более породистую землю, чем местный чернозем. Домик этот теперь на селе зовут «золотым», потому что вложено в него столько, сколько на три коттеджа хватит. Разумеется, парочка там не живет, изредка приезжает подышать воздухом долголетия.

Но есть у меня подозрение, что лет жизни в результате покупки домика куда больше прибавится у той бригады местных мужиков, которая делала им домик. Потому что именно у них был физический труд на свежем воздухе в здравых мужских количествах.

Я спрашивала о местном долголетии у местного доктора, который прошел путь от больничной работы и высокого поста в облздраве до аюрведы. – Они привыкли мало есть и много работать, — сказал мне доктор. – Они согласны со своим местом в жизни. И они естественным образом соблюдают ритмы природы!

Тот же вопрос я задала знакомому философу, который иногда наезжает в нашу деревеньку из Воронежа. И его ответ был связан с ритмами тоже. «Каждый год эти люди проходят в согласии с природой летний расцвет сил, осеннее изобилие, предзимнее замирание, и весной снова возрождение. Это не только в природе происходит, но и в человеческом теле и душе тоже. Любые попытки соскочить с годового ритма делают их слабее. Точно так же, как и сбой дневного ритма».

И ведь верно. Деревня засыпает в девять вечера, и только в окнах «понаехавших» переселенцев по городской привычке допоздна горит свет. Бабушки начинают шастать по делам летом с шести утра, зимой — часов с восьми. Каждое утро у селян непременная физическая нагрузка – у кого огород, у кого скотина.

По себе знаю: если выйти с утра на холм с лошадью, то после этой прогулки в горку и обратно чувствуешь себя иначе. И это не про физическую силу, это про цельность и равновесие. А цельность позволяет делать все более эффективно. А эффективность высвобождает силы.
Мы наблюдаем это на любых сельских работах. Например, сено в рулонах привозят всему селу почти одновременно. И бывшие городские – молодые и сильные, возятся с укладкой сена допоздна, а пожилые аборигены давно уже все сложили и сидят на лавочках с домино. Понятно, что физических сил у них меньше, но они начали в шесть утра, когда, согласно учению о биоритмах, тело бодро и активно, а к четырем вечера уже все сделали – и теперь их организм в полном согласии с природой отдыхает.

Тут, в деревне, биоритмы становятся не эзотерическим термином, а вполне наглядным проявлением нашей физиологии.

Поел на ночь – проспишь утренний подъем сил. Прозевал утренний бодрячок – лучше не ломиться поперек спада активности, а сделать что-то неспешное, дождаться дневного бодрячка и пойти таки рубить дрова. Не дождался – спину сорвешь. Все очень просто. Все очень наглядно.

Жаль только, что это умение старых сельских людей жить в одном ритме с миром, не передается больше их наследникам. Те, кто уехали в город, — живут иначе, болеют и приезжают к деревенской родне похворать и пожаловаться. И, жалуясь, успевают приговаривать: «Ох, тетк Маш, да как же ты тяжело живешь: за курями ходить, за коровой ходить, огород обихаживать. Убиваешь ты себя!».

Мы же, бывшие городские, собираем те знания, которые здешние старики взяли у своих старших, по крупинке, наблюдая и сопоставляя. И только после того, как в очередной раз убеждаемся, что это работает, начинаем следовать сельским привычкам. Интересно, доберемся ли когда-нибудь до наших ста лет?