✅ НАСЛЕДИЕ ПРЕДКОВ. ХРОНОЛОГИЯ ДРЕВНЕЙШИХ ЛЕТОПИСНЫХ СОБЫТИЙ (КУБАНИ, ДОНА...

✅ НАСЛЕДИЕ ПРЕДКОВ. ХРОНОЛОГИЯ ДРЕВНЕЙШИХ ЛЕТОПИСНЫХ СОБЫТИЙ (КУБАНИ, ДОНА, СТАВРОПОЛЬЯ) ЧАСТЬ 7

Сказание про царя Замаха

Во веремена давние-прадавние, когда ещё Пращуры живы были, правил у них царь Замах, сын Свята. А Свят-царь был сыном царя Маха. А Мах был сыном царя Гура, который тоже был сыном царей русских.
Так царь Замах, внук Махов, всех славян имел под рукой. И стали разные Роды и Племена от Замаха отделяться и селиться, чтоб быть отдельными.
Созвал Замах всех царей и князей и спросил, кто согласен остаться под его рукой. И набралось больше половины согласных, а меньшая — несогласных. Велел тогда Замах сыну: — Неси мой меч! Буду с несогласными биться! Засмеялись те: — Что ж ты один станешь против всех нас?
— Один, да ещё Боги со мной будут, те, что славянам вместе жить повелели. И меч у меня не простой, а Меч-Кладенец, тот самый, что Перун с неба когда-то Пращурам кинул, и кто его имеет, побивает всех до единого!
Встал Замах против отшельников и начал биться с ними, и сражались они так до самого вечера. Убил Замах нескольких насмерть, а остальные сказали:
— Воистину ты силу имеешь божескую, значит, подчинимся тебе! И велел Замах ставить с полудня своей земли деревянные города.
— Ни с восхода, ни с захода не имеем мы сильных врагов, с полуночи Русь Сиверская помогает, а с полудня всегда приходят враги могучие и неведомые. Посему надо отгородиться от них.
И стали Русы возводить города — великие гряды и малые, городища и городки, и так сотворил Замах Русь Городищенскую, которая служила укрытием и защитой от всяких нежданных врагов.
И пришли как-то к Замаху люди с полуденного захода и сказали:
— От Волыни пришли мы, от Хорпов Горянских, от Карпат-горы и Дуная синего. Дед твой Мах всех славян до купы собрал, над всеми владычил и никому не давал спуску. Ты же о нас не радеешь, а Словены тебя и вовсе не слушаются. Послал с ними Замах сына своего Замашко-царевича, чтобы ладу в тех землях дал и Словенов до купы пригорнул. Да пошла там война великая, и сгинул в ней Замашко-царевич. А Словены окончательно отреклись от Русов и стали жить обособленно. Узнал про то Замах, разгневался, хотел другого сына послать — Борилу-царевича. Да сказали старые Родичи, что не годится посылать на смерть и другого сына. Ежели Замашко-царевича не послушались, то не станут слушать и Борилу Замаховича.
И стали с тех пор Словены и Русы раздельными.

Сказание про царяЗамашича
Ой, почто Мать Сыра-Земля гудит, ой почто лес-трава дрожит, ой почто в степи пыль стоит, что стряслось там и что содеялось, и почто Земля-Мать Сыра в ночи плачет?
Так рекли внукам Деды старые и заставляли Землю-Мать слушать ухом, а потом посылали к царю Замашичу рассказать про то земледрожание. А те прибегали к царю и видели, что царь Замашич сам Землю слушает и говорит, что это Русь Городищенская с врагом бьётся, и надо завтра на Зорьке Красной ей на помощь идти.
И выходили полки на Зорьке, и видели дым в степи, и когда подходили к Городищам, вплели множество злых врагов, что у стен с Городищанами бились. И повергали их на землю во множестве. И накинулась тут на них Замашина конница, как ветер буйный на врагов налетела, стала сечь их, будто траву, бить-рубить, наземь сбрасывать, лошадьми топтать и мечом пронзать.
И когда закончилась сеча, увидели Русы, что Городищан мало осталось, едва половина, а рядом с ними чужие стоят, что так же дерзко с врагами сражались. И спрашивал Замах про людей тех, и отвечали ему Городищенцы:
— Сии люди с нами Братскую Чащу пили и вместе ворога злого били. Вон те рудые-рыжие Скоча (возможно Скоты?) будут, а темавые — Ярусланьнаша, Русы вольные, что в степи и ходят, и стада свои на травах выгуливают,
Привечал царь Замашич чужих князей, до воза своего звал, угощал. А раненых велел лековатъ-оздаравливать, а воинов их накормить-напоить и дать в дорогу припасов.
И с тех пор Яруслань стала с нами, а до того отдельно была всегда, сама в степи жила, стада водила, говяд плодила, гуляла. С того веремени и Скоча с Городищенской Русью в союз вступила и от врагов за стенами городищ пряталась и помогала оборону держать.

Сказание про Габай-князяОланского

Когда ещё в степях не было Комырей, да уже были Оланцы недолго, приехали греки и нагородили градов на берегу нашего моря Русского. Сели в тех градах за стены и зовут на Торг всех Русов, а также Оланцев и Куманю. А Торжищем тем Греки ведают, и ежели давали за корову чувал соли, то скоро стали давать за неё половину. И ежели давали два аршина оксамиту, так те де дают один аршин. И чем выше стены града кладут, тем меньшую цену дают за узбожь. А на шкуры, какие брали досель, днесь и глядеть не хотят греки.
Поведал про то царь-Габан Оланский царю Куманскому Кумеху, и стали думать они, как грекам супротив стать. Прискакал к ним ещё и царь Кощобский со своими Костобокими и сказал, что ежели грекам не противиться, то они скоро задарма станут узбожь-товар брать.
И послал Габай-царъ гонцов во все концы собирать степных царей-князей, чтоб всем вместе решать, как быть с греками.
И велел он для гостей забить десять коров, зарезать двадцать молодых овец, насобирать щавеля, катрана, прочих кореньев и наварить пять мешков зерна.
Первыми три брата Суны приехали и рассказали, что видели в степях кости высохшие — головы старые, щелепы ощереные, может то ещё Веда (Венеды) Русская с врагами билась. И приехали с князьями-Сунам и люди их, и были среди них такие, что Русов не понимали, а иные могли с Русами говорить. А Суной звались они, потому что так прежде Солнце наше называлось.
И приехали с ними Костобцы, а потом Языги собрались, и Забродня Куманская, которая хотя Русов ещё разумела, да уже покуманилась до конца. И всего приехало тридцать Племён, а в каждом Племени пять-шесть Родов, а в каждом Роду — сотня другая людей.
И расселись они вокруг кострищ великих, стали пировать, рога с мёдом к небу вздымать. И взял царь-Габай первое слово.
— Братья, — рёк он, — князья-цари степные! Поглядите вокруг — нету с нами многих Родов, куда они исчезли? А они похищены греками и отрочат в чужой земле. Где их семьи, где их родные? Убиты они и замучены в тяжкой неволе. Дойдёт черёд и до нас, ежели не истребим города греческие, какие на нашей земле расплодились!
И вздохнул тяжко старый князь Бачун, воевода Оланский, и так ответствовал:
— Греков можно побить, брате мой, ежели Друг за дружку держаться, а у нас часто Ладу нет. Сколько раз уже степные народы с Греками бились, да терпели от них поражение. Ещё за часы Маха, когда Русы вместе были, и единое Слово имели, и когда царица Сиромахова Киряку-царя била, уже в те веремена Греки на Торжища приезжали и оглядывали наши земли, чтоб осесть на берегах моря Русского, и грады свои возводили. И сражались с ними Русы, и грады их рушили, а Греки ещё сильней становились и наши грады захватывали. Надобно за море идти и рушить града их в земле греческой!
И одобрили все те слова, и часть степных народов пошла посуху, а потом через Дунай в землю Греческую, а другие делали чайки-лодии и шли в море и за море, и гуляли там не день и не два, а три полных месяца землю вражескую разоряли, огнём жгли и грабили дерзко. Потом домой воротились, добра навезли. Собрались опять Племенами, и Габай-царь читал им списы (ещё одно из подтверждений что письменность и грамотность у наших народов была на высоком уровне) про ту войну, как ходили они в Трапезун и Царь-град Греческий. Читал списы, колико богатства взяли, а коликосребра, злата, драга каменья, а колико бархату, сукна привезли. И ежели потеряли кого, тоже записано было, какие воеводы убиты и сколько воинов, и из каких Родов были люди те.
И рек им Габай-царь:
— Не сгубила города Греческие сия война, не в Царьграде и Трапеэуне сила Греческая таится, а ещё дальше от Царьграда па полудне — в Милете, Ионе и других коренных градах, от каких, как бурьян в степи, новые ростки поднимаются.
И на то цари-князья соглашались, и пили вместе из Братины, и новые войска собирали, строили аж три тысячи лодий, и шли за море греческие города руйновать. А когда вернулись назад, узнали, что Волохи напали на Лужичейи людей их тысячами угнали в отрочество, и многие греческие города не пощадили.
И с тех пор ослабели Ольва и Хорсунь, и долго на Русь за отроками не ходили греки, людей не угоняли, русских сёл не жгли и полей не вытаптывали, как раньше.

Сказание про царя Оставра

В ту древнюю старину, что поросла травой-чернобыльником, так что даже самый старый Дед или Баба не могут сказать, когда то было, в те часы-веремена, когда Пращуры жили в степях у лесов, охотничали, землю деревом драли, ячмень-просо сеяли и разводили говяд — коров и быков, а, когда спорились, под Перу новым Дубом судились, — в те прадавние веремена и случилось это событие.
Жил себе в степях, что на полудень от леса, царь руссов Оставр. Люди его гоняли в степи скотину — быков, овец, коней. И были они храбрыми, крепко сидели в седле, врагов не боялись, а царя слушались.
Ежели пошлёт кого Оставр с поручением, тот день и ночь скачет, пока не передаст царёв наказ всем людям. А у костра сядет — песни поёт про дела стародавние, про царей и богатырей. И недаром шлёт ему царь ковш вина греческого, и недаром тот ковш серебряный ему в награду даёт, потому, как знает Певец обо всём, что надобно, — чему молодых учить и чем старых тешить.
Шлёт царь Певцу кусок мяса лепший — шлёт баранину с зелёнойцыбулею (лук). Тот мясо ест, вино пьёт, и опять песню заводит про дела давние и подвиги славные. Царь Оставр ему усмехается и про Деда своего с Прадедом слушает, как те доблестно с врагами сражались и как одолели они супостата могучего.
«Ой, ты гой еси, царь Оставр наш, мудрый царь и великий! Славен будь, как Прапрабаба твоя, как Прапрабаба царица Матъ-Сиромахова, что Киряку-царя, кровь русскую лившего, покарала, самого кровью досыта напоила, а потом сняла напрочь голову! И от Дария-царя, что приходил с Вайлами, она вместе с Каныш-царём наши степи избавила! Будь и ты мужественным, царь Оставр, потому как слух отовсюду стекается, — с захода солнца народ новый в степи пришёл, и что будет с нами — неведомо…»
Услышали ту весть люди, пригорюнились, а царь Оставр челом нахмурился и ответствовал: «Придут враги — будем биться, но и дожидаться их, сложа руки, тоже не станем».
И велел Оставр в ту же ночь собираться, баранам ноги вязать, на возы укладывать, коней седлать, и прежде чем хворост в кострах прогорит, отправляться к полуночи.
Поднялись все, в один миг уложились, стада погнали, а Оставр с конной дружиной обоз замкнул.
Через два-три дня стало видно, как над заходом сгустилась чёрная туча. И росла та туча и ширилась, будто всё небо закрыть хотела. И бежали оттуда зайцы, лисы, козы, быки буй-туры, и сагайдаки скакали вместе с волками, и птицы всякие летели встревоженные, и прочие звери спасались большие и малые.
Хотел Оставр с дружиной своей навстречу туче скакать, чтоб самому увидеть врага, и какой тот владеет силою. Да увидел он в поле Дуб, а на Дубе том сидел-посиживал чёрный Ворон. И был то не просто Ворон, а Птица Вещая, и прокаркал он слово грозное, а потом снялся и прелетел к полуночи.
Разумел Оставр язык птиц и зверей, и понял он упреждение, что идёт-приближается Лихо великое, какое лепше не видеть, не слышать, а уносить поскорее ноги.
И погнал он обозы дальше к полуночи. День и ночь скачет, отдыхать не велит. Притомились кони, шагом пошли. Покормят их наспех овсом, дадут травы, напоят и гонят опять вперёд.
Спотыкаться начали кони, тяжело дышать и шататься — надо дать им хоть день единый для отдыха! Велел Оставр в перелеске раскинуть Стан, чтоб кони травы зелёной поели досыта к воды чистой живой попили вволю.
Тут видит Оставр — чьи-то стада бегут, ревут, землю роют, а следом — возы запряжённые с баранами, овцами, жёнами и детьми. А там всадники скачут и кричат Оставру-царю: «Возьми нас с собой, у нас царя больше нету, остался в поле лежать… Идут Комыри (кимры-анты)! Комыри всех убивают, скотину берут, и не видно им ни конца, ни краю!»
Прибилось к ставрам много людей, и велел царь возам и стадам в лесу укрыться, а всем ратным людям к обороне готовиться.
Выстроили Русы конницу. Скоро и враг пришёл, — враг чужой и числом немереный. Стал он в поле и выслал к царю послов. Пришли послы от Комырей, стали говорить, а Русы всё понимают (то есть анты даже живя на чужбине сохранили родной язык).
— Нам степь нужна, мы хотим осесть на этой земле!
— А тут я живу, русский царь, — отвечал Оставр, эти степи мои, а дальше одни леса…
Поскакали Комыри назад, к своему царю. Потом вернулись и передали:
— Будем биться! Кто одолеет — того и степи!
И началась великая сеча: три дня бились, одолеть не могли. Да видит Оставр, что Комырей — сила, а ставров с беглыми людьми совсем мало осталось. И велел он в леса подаваться, что будешь делать, если злая Беда пришла вместе с Лихами?
А Комыри изловили в степи последних овец и коров, развели костры, стали пить-есть, песни запели. К Оставру же всадники скачут, говорят, что Комыри в лес пришли, а обороняться от них уже нечем.
Собрал Оставр Ратную Раду, стали думать-решать, как быть.
Потом вышел Оставр к Комырям и сказал, что подчиняется им и отдаёт всех овец и баранов и каждую третью корову из стад, только чтоб Комыри Русам жизнь оставили и не разоряли дотла.
Согласились Комыри, вернулись в степь. А всех, кто там раньше жил, будто огромной метлой повымело, только возы поломанные да люди лежат искалеченные — кто без рук, кто без ног, кто, истекая кровью, к воде ползет утолить предсмертную жажду, а про остальное уже не думает.
Собирал Оставр всех живых, покалеченных, лечил, поил-кормил, успокаивал. Итак помалу жизнь стала налаживаться.
И были Русы, Щуры наши, под Комырями, с ними мир и войну вместе держали и наказа их слушались строгого. И когда шли Комыри (русы-анты) войною на Волохов, то и ставр-русы шли с ними биться. И побили Волохов Комыри, и на других народов нагнали страха великого.
И долго-предолго Комыри были над нами. И были они нашей Веры и нашего языка, только с далёкого краю пришли на Русь (с северной Африки). И были на них жупаны бараньи, а у тех, у жупанов, комыри высокие. И шаблюки у них были гострые, из железа прудкого кованые, и против них ничто медное не держалось совсем. Так это было.

Сказание про войну царя Подопригоры с царем Покотигорой

Когда Щуры наши с Пращурами ещё в длинных сорочках бегали, а Прабабы шерсть-волну на возах пряли, был над Русами царь Колыба.
Тот Колыба-царь жил мирно, ни с кем воевать не любил, однако ж людей своих в руках крепко держал, споры разбирал, обиженных защищал и дозволял им своих обидчиков по Прави наказывать. И потому тихо было у наших Пращуров, редко драки и свары случались, а больше было лада в Родах.
А в степях на полдень жили два царя, тот, что у горы Подопригора, а за горой — Покотигора. И люди были у них смешанные, и Русы там были, что поженились на чужих девчатах, и дети у них на двух языках говорили, однако ж они себя тоже Русами почтили.
Была когда-то великая война с Ланями, и Лани Пращуров побили на той войне. А потом заключили мир и потребовали молодых хлопцев, чтоб пасли скотину в степи. И переженили их Лани на своих девчатах, и с тех пор Русы-Лани стались. И разделились они на Подопригор и Покотигор, и пошла между ними такая война, что ни днём, ни ночью покоя не было!
Нападали друг на друга, скот отбивали, угоняли, за выпасы дрались. И возы в колах весь час стояли — попасутся стада, а потом их в коловоз (круг из повозок) загоняют, и всё равно в ночи часть коров супротивники крали.
И стали Подопригоры царю Колыбе жаловаться, и тот направил их к полуночи к земле Городищенской. А в Городищах сидели бояре разумные, и учили Подопригор, как ярки делать глубокие и стены ставить дубовые крепкие. И сидели они за ярками и стенами, и никого из степи не пускали. И так получили они защиту в Руси Городишенской и помогали ей обороняться от всяких врагов.
А вскоре стало слышно, что пришли враги новые и Покотигоры, от них спасаясь, аж за Днипро-реку убежали (не будущие ли Албанцы — Аланцы, родственники адыгейцам?). Тогда Подопригоры (ярусланы-адыгейцы) опять