✅ ЛЕБЕДЬ-КАМЕНЬ. На берегу нашего озера камень лежит. Как песчаный мысок...

✅ ЛЕБЕДЬ-КАМЕНЬ

На берегу нашего озера камень лежит. Как песчаный мысок пройдешь, сначала камыш увидишь, а дальше на высоком бугре — камень. Откуда он здесь явился? Кругом на пятьдесят верст простой гальки не найдешь, везде черная земля. А тут вдруг камень! Присмотришься к нему, а камень-то на лебедя похож. Будто лежит белый лебедь, крылья по сторонам раскинул и шею вытянул.
Наши мужики пробовали камень разбить — не разбивается. Ямы вокруг него копали, хотели узнать, глубоко ли он в землю уходит, но так и не докопались.
Девки издавна вокруг камня игры ведут, а парни тут подружек выбирают. У них песня вот такая поется:
Ой ты, белый лебедушко! Ты, родимый наш батюшко
Сбереги нашу дружбу чистую,
Сохрани дружбу крепкую!
Ой ты, белый лебедушко!
Весной, когда сойдет снег, когда волны на озере заплещутся и зазеленеет камыш, прилетают к нам лебеди. У них тоже свой порядок есть. Покружатся над белым камнем и только потом в камыши опускаются, начинают гнезда вить.
Выходит, что и для птицы этот камень не простой.
Отчего и как это получилось, я тебе расскажу.
Когда-то жил в нашей деревне Игнатко. Парень он был фигурой статный, лицом красивый, характером удалый. Только одна беда: ни кола, ни двора не имел. Родители его умерли, избенка развалилась, и пришлось ему ходить по чужим людям.
Раньше говорили: не родись красив, а родись богат. У кого мошна была толстая, тому и доля. А бедному и доли не было. С красивого лица воды не напьешься, тряхнешь кудрями — семью не накормишь. Так оно и выходило. Ни одна сваха не бралась для Игнатка невесту высватать.
Ну, а Игнатко и сам понимал, что на голом месте свадьбу не справишь, под ракитовым кустом жить не будешь. По этой причине сторонился людей. В праздник ли, в будни ли вечером, когда люди по хозяйству управятся, а девки и парни на игрище собираются, он в поле уходил. Ляжет на траву и слушает, где какая птица поет. В одном месте соловей трели выводит, в другом — кукушка кукует, в третьем — золотая иволга вскрикивает.
Но более всего он синичек любил и из всех птиц выделял. Соловей только и знает, что песни на всякие лады распевает, кукушка — весь век бездомовница, иволга тем и хороша, что богато одета. А синичка, хотя ростом мала и одежда у нее простая, зато умница. Целый день эта малая птаха трудится: то гнездо поправляет, то птенцов кормит, то начнет рассказывать, какие дела на белом свете творятся, — всего не переслушаешь. Во многих она местах бывает, когда осенью улетает в теплые края. Но еще и тем она пришлась Игнатку по душе, что сама себя в обиду не дает. Издавна ее гнездо люди зорить боятся. Попробуй, унеси птенцов, она тут же в клювике к твоему двору огонька принесет и весь двор спалит.
С одной такой птичкой Игнат большую дружбу завел. Синичку эту ребятишки где-то из рогатки подбили, крылышко ей поломали. Игнатко синицу у ребят отобрал, отнес в гнездо, а крылышко вылечил. Пока лечил, каждый день для ее малых птенцов еду приносил: червячков, зернышек и букашек всяких.
Потом, когда синичка оздоровела, стали они с Игнатком совсем неразлучны. Парень в поле пары пашет, а птичка у него на плече сидит и щебечет по-своему. Иным людям диво, а Игнатко птичий язык научился хорошо понимать.
Осенью, когда начали на березах листья желтеть, собралась синица в далекий путь.
— Хорошо вам, птицам, — позавидовал ей Игнатко, — сниметесь с наших мест и улетите. А мне вот плохо. Закружит над полями снег, и снова надо куда-то идти, в чужой двор в работники наниматься.
— А чего ты желаешь? — спросила синичка. — Только скажи, я для тебя все сделаю.
— Ничего мне не надо: ни золота, ни серебра, ни прочего богатства. Хорошо бы крылья приладить и птицей вольной стать...
— Доброе желание, — похвалила синичка. — Сделать это я могу, но ведь трудно одному тебе будет. Все птицы парами живут.
— Где же мне подружку взять? — вздохнул Игнатко.
Синичка обнадежила:
— Придет время, встретишь. Тогда и желание твое исполнится.
— Как оно может исполниться, ежели ты меня покидаешь, а сам я ничего не знаю?
— Я научу. Вот слушай: как найдешь подружку и захочется вам птицами стать, идите на Вишневую гору. Там весны дождитесь. Весной на горе зацветет белым цветом черемуха. Вот тогда-то...
А что дальше сказала птичка-синичка, никто не знает.
Один лишь Игнатко слушал тайные слова, которые она шепнула ему на ухо.
После этого вспорхнула синичка, поднялась над лесом и улетела за Урал.
В тот же день, под вечер, ехал Игнатко с поля, вез снопы пшеницы на гумно к хозяину. Идет рядом с возом, брови нахмурил. Да и было отчего хмуриться: с кем он теперь словом перемолвится? Вон в небе косяки журавлей летят. Они тоже здешние места покидают. Курлыкают: то ли радуются тому, что от зимы уходят, то ли жалко им старых гнезд. Люди скоро молотьбу закончат и начнут брагу ставить, свадьбы справлять. В самых бедных семьях — и то потеплеет. Только ему, Игнатку, нет радости. Весну, лето и осень на хозяина горб гнул, а за это хозяин и спасибо не скажет. Горько, обидно, одиноко, но деваться некуда, терпи!
Только заехал в переулок, а тут ему навстречу девушка. Взглянул на нее Игнатко — сердце у него замерло.
Девушка остановилась, смотрит на парня, глаз отвести не может.
Стоял Игнатко, стоял, все-таки вымолвил:
— Как тебя зовут?
Та назвалась Катериной. Потом и сама опросила:
— А тебя как звать-величать?
Ну, Игнатко тоже свое имя сказал.
Мало-помалу и разговорились.
Жили парень с девушкой в одной деревне, да ходили разными дорогами. Но теперь вот сошлись их дороги вместе.
Обо всем они побеседовали, многое друг другу поведали, будто давньгм-дав-но не виделись.
Перед тем, как расстаться, спросил Игнатко у Катерины:
— Будешь со мной дружить?
— Буду, — сказала девушка.
— Да ведь я батрак.
— Мне все равно.
После этих слов взял он девушку за руки:
— Нашу дружбу никто не нарушит. Весь век будем вместе.
Однако сказать он это сказал, да немножко ошибся. Перво-наперво, Катя оказалась ему неровня. Не то себе Игнатко березу заломал, высоко сокол залетел.
Тут в деревне жил один богатый мужик по прозвищу Горбун: на спине горб, одна нога короче, вторая длиннее. Все его боялись. И не только потому, что на вид страшный. Знался он с нечистой силой. Сказывали про него всякое: будто по ночам он варево какое-то варил и золотые монетки отливал; то детей уро-чил, то скотину портил. Вот за этого злодея Катю и просватали. Он за девушку, когда срядился с ее родителями, отдал корову с теленком, сто золотых рублевиков и целую неделю будущего тестя вином поил. Дожидались только зимы, мясоеда, чтобы свадьбу справить.
Рассказала девушка об этой беде и заплакала.
— Лучше бы, — говорит, — не встречать мне тебя, а то теперь еще тошнее будет идти за немилого.
Игнатко ее по русой голове погладил и ласково успокоил:
— Никому тебя не отдам. Завтра же пойду к твоему отцу, в ноги поклонюсь.
— А если он откажет?
— Тогда уж по-другому сделаем. Убежим из деревни, будем жить вольными птицами.
Катя и на это согласилась. Вот, братец ты мой, какая дружба у них началась! Скажи бы Катерине в огонь за Игнатком идти, она бы и в огонь бросилась.
На другой день пошел парень к Катиному отцу. Однако неспроста девушка отказа боялась. Родитель ее, Мосей Ипатыч, мужик был суровый, алчный, за грош семью и работников в дугу гнул. Амбары во дворе от пшеницы ломились, а он каждый фунт муки со счету выдавал. Квашню без его проверки не замешивали, тасто в печь не сажали.
Игнатка он и слушать не стал. Заорал на него, ногами затопал, а под конец еще и собак с цепи спустил. Вот, дескать, тебе невеста, не суйся, куда не просят. Ну, Игнатко тоже не стерпел, собак перебил. Не смотри на него, что батрак, душа у него небось тоже человечья, гордая.
Куда же было после этого парню податься? Оставалось невесту убегом брать. Но опять неладно: девушка не иголка, в сено не кинешь, от людского глаза не скроешь. А пуще всего Горбуна приходилось бояться. Он над ними всякую пакость мог сотворить.
Много дней ходил Игнатко вблизи Катиного двора. Девушка словно с белого света сгинула, нигде ее не видать. А она в горнице была заперта. Родители ей шагу ступить со двора не велели.
Вот уже и заморозки по утрам начались. Потом снег выпал. Покров наступил. Дальше и до мясоеда недалеко.
Была у Кати подружка Феклуша. Не девка, а прямо-таки веретено. В хороводах первая, плясать лучше ее никто не умел, чего хочешь достанет, хоть с дна морского.
К ней и пошел Игнатко, все рассказал, во всем повинился.
Выслушала она его и даже ногой топнула:
— Коли так, не бывать Катюше за Горбуном. Жди сегодня ночью в загумнах, с рук на руки передам тебе невесту.
В тот же вечер явилась она к Катиным родителям и начала просить:
— Отпустите Катю к нам. Мне одной тоскливо дома сидеть, скучно пряжу прясть.
Мосей Ипатыч и на нее было начал кричать, да только не на ту, слышь, напал. Она ему сразу ответ нашла:
— Ты, — говорит, — дядя Мосей, как пес, на всех лаешь.
Девка скоро бабой станет, может быть, век слезы проливать придется, а ты напоследок даже песен потеть не даешь.
И все-таки свое выбила. Видно, надоело Мосею Феклушу слушать, согласился.
— Ну, ин ладно, пускай идет. Только ты мне ее домой приведи.
— Приведу! Жди! — засмеялась бедовуха, а сама, как только вышла с Катей на улицу, сразу же мимо дома да прямо в загумны. По дороге порадовала подружку. Катя лишь тут поняла, что из неволи вырвалась.
Из загумен Игнатко с Катей пошли в лес, на Вишневую гору.
Была там полянка, а на полянке черемуха росла. Да теперь меж ее голых веток ветер гулял и последние листочки, какие от лета остались, на землю обивал.
Перед черемухой Игнатко остановился, какое-то слово сказал, — видно, то, которое ему синица шепнула. Вдруг под черемухой яма открылась, а оттуда свет, словно солнечный луч, брызнул и темную ночь осветил.
Спустились беглецы вниз по ступенькам. И оказались они в подземном доме. Стены и полы в каждой горнице лебяжьим пухом устланы, а от пушинок свет льется и теплом веет. Тут же в больших кувшинах креп-кий квас-травничок налит, на полках свежие калачи и шанежки лежат.
Обо всем, видно, синичка позаботилась, чтобы Игнатко и Катя могли весны дождаться.
А Мосей с Горбуном в эту ночь всю деревню на ноти подняли. Кинулись беглянку искать, погоню по дорогам и тропкам пустили. Но напрасно. Следы до Вишневой горы довели, а дальше пропали. Мосей со злости чуть бороду у себя не выдрал: ему не дочь было жалко1, а то, что корову с теленком и золотишко приходилось Горбуну обратно отдавать.
Под утро Горбун у себя дома опять какое-то зелье в чугунном котле варил. Однако на этот раз не монетки отливал, а смотрел, куда девка девалась. Видел, как Феклуша с Катей в загумны шли, видел, как Игнатко девушку на руках нес, а как дошел до горы — ничего не стало видно, все варево замутилось. Значит, не хватало у Горбуна сил против малой синицы.
Зашипел горбатый по-змеиному, схватил котел, грохнул его на пол, разбил на мелкие куски. Потом по-волчьи завыл, по-воронье му закаркал. Начал по дому из угла в угол метаться, все, что под руки попадется, крушить.
С тех пор каждую ночь на Вишневой горе волчьи стаи собирались, вороны слетались. Это Горбун их созывал, опрашивал:
— Где были? Что видели? Не нашли ли следы Катерины и Игнатка?
— У-у-у-у-у! У-у-у! — отвечали волки. — По всем полям, лесам, деревням мы бегали, каждый след нюхали-нигде Катерины нет.
— Кар-р-р! Кар-р-р! — каркали вороны. — И мы за сто верст леса и деревни облетели — нигде Катерины нет.
Прошла масленица. Повисли с крыш ледяные сосульки. Растаяли снежные сугробы. Вскоре в лесах подснежники зажелтели. Мужики на пашни поехали. Вот уже на березах, на тальниках и вербах листочки появились. Славно стало в лесу: птицы щебечут, матушка-земля в солнечном тепле парится, в талой воде моется.
В мае на Вишневой горе расцвела черемуха. Как раз заря занималась. Только первый солнечный луч на гору упал, весь куст черемухи словно белым облаком затянуло. В тот же час под кустом яма открылась. Вышли оттуда Игнатко и Катя. Оба веселые, счастливые, будто у них горя никогда не было.
Посмотрел Игнатко на небо, белую черемуху взглядом окинул и сказал:
— Ну, Катюша, вот и наша пора пришла.
Взялись они оба за руки. Игнатко снова какие-то слова прошептал. Закачалась черемуха, полетели с нее белые лепестки. как лебяжий пух.
На том месте, где молодая пара стояла, лебедь с лебедушкой оказались.
Взмахнули лебеди крыльями и поднялись в небо.
Покружили, покружили над деревней, в камыши опустились.
Ах, Игнатко, Игнатко! Надо было ему со своей подружкой на другие озера лететь, а он не хотел родного места покинуть. Не знал он, что Вишневая гора перестала охранять их.
Увидел на озере лебедей Горбун. Люди смотрят на лебедушек, радуются, а он в дом побежал, растопил печь, варево сварил и начал гадать: что за лебеди, откуда тут появились? Так узнал Горбун Игнаткову тайну. С той поры хлеба не ел, щей не хлебал, ночей не спал — на лебедушек охотился. Изготовил из ясень-дерева самострел, тетиву из волчьих жил натянул, стрелу наточил. По вечерам и по утрам на берегу сидел, караулил. Но лебеди близко не подплывали, держались возле камышей. Видит у Горбуна око, да зуб неймет.
Осенью, как и прежде, потянулись в небе стаи журавлей.
Курлы-ы, курлы-ы! До свидания, до будущей весны!
А однажды поднялись и наши лебеди.
Взлетели в чистое небо, закружились над озером, но потом, видно, с деревней захотели попрощаться. Дали круг по-над берегом и только второй начали, тут их Горбун и сцапал. Натянул тетиву, аж самострел затрещал, и как только лебеди с ним поравнялись, пустил вверх стрелу.
Вскрикнула лебедушка, упала на землю. Стрела ей в самую грудь угадала.
Накинулся на нее Горбун, начал тело зубами рвать.
Громко закричал лебедь. Будь Игнатко человеком, не дал бы подругу в обиду. А что лебедь сделает? Он птица гордая, вольная, но, кроме крыльев, нечем ему себя защитить.
И все-таки, хотя и силен был Горбун, дружба и вольность лебединая оказались сильнее.
Залетел лебедь выше облаков, крылья сложил и, словно камень, бросился вниз, на то место, где лебедушка упала. Так ударился, что берег дрогнул и по озеру, как в бурю, волны заходили. Горбуна глубоко в землю вбил, а Катю крылом прикрыл и тут же в камень превратился.
С тех пор и лежит на берегу нашего озера Лебедь-камень.
Весной, когда другие лебеди к нам прилетают и кружатся над бугром, где камень лежит, так и знай: это они Игнатку и Кате кланяются.
А у нас в обычай вошло: кто подружку себе на Лебедь-камне выбрал, у того дружба на всю жизнь крепкая и верная.
Ой ты, белый лебедушко! Ты, родимый наш батюшко! Бережешь ты нашу любовь чистую, Сохраняешь дружбу верную! Ой ты, белый лебедушко!