✅ ИВАН БЕЗСМЕРТНЫЙ. Стоял цасовой на посту. Шли мимо два генерала. Один...

✅ ИВАН БЕЗСМЕРТНЫЙ

Стоял цасовой на посту. Шли мимо два генерала. Один говорит:
— Я и красивый, я и ученый, а никак московску красавицу
поглядеть не могу.
А другой говорит:
— Я всех богаче, три года бьюсь, а не могу ее личности увидеть,
она все в корете ездит, фатой закрывается. А солдат говорит:
— Вот сиволапы, да я при таких капиталах с ней бы и ночь
переспал.
Эти генералы услыхали, обиделись. Сейцас царю
доложили. Царь призвал етого солдата:
— Ты как, — говорит, — смел моих лучших генералов сиволапыми
обозвать?! Ты что похвастал? Дам я тебе денег десять тысяч,
и ты если свою хвасту не исполнишь, я тебе голову с плеч.
— Хорошо, — говорит, — только дайте мне такое повеление,
чтобы меня всюду пускали.
— Я, — царь говорит, — тебе напишу под полу, под шинелью
золотыми буквами разрешение.
Сейчас взял, ему под-полу написал разрешение золотыми
буквами.
Вот солдат все у дома красавицы ходит, высматривает.
И он высмотрел, что она в одну гостиницу едит. Он сецас
туда побежал. Заходит в двери. А к ему лакей бежит:
— Пошол вон, тут солдатам нельзя ходить!
Он шинель заворотил, тот разрешение прочел да и:
— Пожалуйте, пожалуйте, каку вам горницу прикажите?
Тот и взял самолучшу горницу. Туда вдруг приходит мо-
сковска красавица.
— Я в мою горницу пойду.
— Ваша горница занята.
— А кто в ей?
— В ей солдат спит.
Она разгорецилась, но взяла соседню горницу. В ту горницу
к ей красивый генерал пришол. Он и говорит:
— Дайте нам бутылку вина да закусок.
А солдат кричит:
— Подавай пять бутылок вина, да пуд закусок!
Вот ей и обидно, что солдат лучше угощается.
Генерал ей и говорит:
— Я самый красивый, да умный генерал во всем городу,
а вас не видал и у вас не бывал.
— Ну, приходите завтра в ето время, вас моя нянька заведет,
скажите «московска красавица велела».
Ну, солдат все слышит. Только она ушла, солдат генерала
зовет:
— Ваше благородие, не откажитесь у меня погостювать.
Генерал к ему в горницу пришол, а солдат выставил пять ведер
вина да пуд закусок. Генерал и напился, да и заспал. А солдат
свернулся, да к красавице. У ее дома ходит нянька.
Солдат и говорит:
— Я, бабушка, к московской красавице.
— Идите, говорит.
Вот она солдата и привела в темну горницу. Он с красавицей
и слюбился. Стал он раздеваться, у него пуговка оторвалась
цякнула. Она говорит:
— Это што?
— Это, — говорит, — у меня перстень именной пал.
— На, — говорит, — мой перстень именной, завтра сменяемся.
Ну, она заспала, а солдат и убёг. Пришол в казарму, за им
царь присылает.
— Ну, что, сполнил хвъсту?
— Сполнил, ноць с московской красавицей переспал.
— Чем докажешь?
Он вынел именной перстень и показал. Ну делать нечего.
Дал ему царь много денег.
И пошол Иван по своей воле шляться. Шол-шол, до одной
деревни дошол. Зашол в кабак да и говорит:
— Сколько у тебя, хозяин, есть вина?
— Да двадцать бочек, — говорит.
— Давай сюда двадцать бочек, будем народ поить.
Вот и стал народ поить. Мужики и все дела забыли, все
в кабак побежали.
— Всем, — говорят, — даром вина давают.
Напоил он всю деревню. Жонки, да девки, да ребята, все
припили. Тут два мужика поссорили, за село убежали, да один
другого убил. А Иван нанял мужика себе до Большого плёсу
вести. Сел на телегу и поехали. Вот ехали, лежит мертвый мужик.
Вот Иван и говорит:
— Стой, мы втроем поедем, веселей будет.
Взял, да мертвого на телегу бросил. Вот поехали дале,
в лесу огонек пекёт.
— Давай, заезжай-на огонек.
Приехали они, а это дом большой. Разбойники деньги делят.
Он с мужиком зашел да говорит:
— Здраствуйте.
А они молчат. Он подошел к печке, мясо вынел да говорит
мужику:
— В этом доме и есть нецего, у них мясо занюхло. Неси
наше, посвежей будё.
Мужик принес ему от мертвяка руку. Он понюхал и говорит:
— И этот занюх. Неси от другого руку. Мужик втору руку
принес.
Он понюхал и говорит:
— И это нюхлое, давай бери нож, будем свежих резать,
вишь, их сколько.
Разбойники и испугались, кто куда убежали. Иван взял,
деньги забрал, да поделили пополам. Мужику дал, а сам дале
пошол. Шол, шол, в деревню зашол, просится ночевать. А никто
прохожая не пущает. Вот он одного и спрашиват:
— А ето что за дом стоит большущий? Может туда пу-
стют?
А тот говорит:
— Дом-от наш, в ем никто не живет, церти выжили с того
дому
— Ну, — говорит, — мне никаки церти не мешают, я туды
спать пойду.
Он и пошол в кузню, наковал крестов мешок, да молот, да
киски, да карты, да бутылку взял. И пошол, в избу зашол, да
и лег спать. Все двери закрыл, все на крючок заложил. Вот лежит.
Вдруг гром пошол, хропаются церти.
— Што, — ревет, — в цюжой дом зашол?
— А как в цюжой, меня хозяин запустил.
Они говорят:
— Прежде был хозяйской, а ныне цертянской. Пусти нас
под порог.
Страшенно так ревут. А он говорит:
— А што, церти, можете ле маленькой счилочкой пролезть?
Они ревут:
— Мы все можем.
— А ну, лезьте, — говорит.
Он взял, к счилке мешок направил, да на кажного церта
крест наложит, да в мешок да в мешок... Мешок завязал да под
лавку и положил. А сам опять лег.
— Нынце, — говорит, — спокою нет нигде.
Только лег, ревё новый нечистик:
— Поцему в мой дом цюжой зашол?
— Меня хозяин запустил.
— Пусти меня одной ногой в избу, картами поиграть.
Тот запустил:
— Ну, давай, — говорит, — поиграем.
— А как играть будешь?
— А вот, давай в щолкунках.
Ну вот они стали играть. Наиграл Иван нечистику пять
щолчков. Ладит его щелкать. А Иван говорит:
— Нет, давай дале играть, там в раз рассчитываться.
Наиграл нецистый дух Ивану пять щелкункав.
— Ну, — Иван говорит, — теперя я тебе щелкать буду.
Завязал ему глаза, да молот взял, да пять раз дал ему в лоб,
дак тот и свалился. Еле стал, да в ад убежал.
— Ну ладно, — Иван говорит, — теперь поспать лягу, покою
не было.
Только лег, идет самый главный бес, под дверью ревё.
— Запусти меня хоть на минутоцку в карты поиграть.
Иван и запустил:
— А как будем играть?
— А будем играть в петках, кто проиграет, дак буде в печь
на огонь плевать.
Чорт наиграл Ивану пять плевков. А Иван говорит:
— Будем дале играть, потом рассчитаемся.
Ну, Иван наиграл чорту пять плевков.
— Давай считаться.
Завязал ему глаза да взял кискы накалил, да ему язык
и приварил. Он и убежал с кисками в ад. Сам бежит, плацет,
а где слезы пали, щельга стала.
— Ну, — Иван говорит, — теперь и спать лягу.
Вдруг заглянула в окно девица, да такая красивая, да рукой:
стук-стук.
— Ты кто там?
— А я, твоя смерть, иду.
— Ну, смерть. — говорит, — можешь ли этой дыркой пролезть?
Она пролезла да и стала така красивая.
— А што, — Иван говорит, — теперь делать будем, в карты
играть или как?
А она говорит:
— Што делать будем? С смертью в карты не играют, умирать
будем.
А он говорит:
— Правда ле, смерть, што ты как угодно свернуться мо-
гешь?
— Я могу.
— Овернись мухой.
Она овернулась мухой, он ее рукой поймал, да в бутылку
и запустил. Запустил и пробкой заткнул. Там и смерть погиба.
Ну, он пошол и хозяину сказал:
— Иди в большой дом и живи, я все оцистил.
Ну, хозяин обрадел. А Иван дал ему мешок и бутылку и говорит:
— Закопай это в землю на сорок саженей.
Закопал хозяин в землю Иванову смерть в сорок саженей,
и стал Иван — Бессмертный, боле смерти нет у него.
Ну, время идет. Жил-жил Иван, скуцно ему стало. Он и пошол
на небо.
Шол, шол, в рай пришол. Его приняли в раю.
— Тут, — говорят, — кто не умер, три дня жить могет.
Он два дня пожил:
— Нет, — говорит, — я любитель есть попивать, а здесь самогонки
нету, скушно у вас.
Да и ушол. Пошол в ад. А как увидели его там нецисты:
— Не надо, — ревут, — не пускать его, он весь ад разобьет!
Да и вытолкнули. Он и пошол на зень. Ходил по земли.
Все товарищи примерли, все внуков выростили, а он один все
ходит. Тут и стало ему плохо. Он сел и говорит:
— Хуть бы смерть пришла.
Да и вспомнил. Пошол на то место, раскопал бутылку, вы-
нел пробку, — вылетела муха, овернулась девицей.
— Што, — говорит, заскуцал по мне, Ванюшка?
Да и обняла его. Он и помер.