Этнография » «Есть трава, рвет замки...». Поверья о разрыв-траве. Ипполитова А.Б.

В 1715 году крестьянин Воротынского уезда Ларион Федотов донес в канцелярию Сенатского правления в Москве, что слышал от одного крестьянина, будто тот знает погреб с сокровищами. По словам доноса, крестьянин сам видел сквозь решетчатую дверь, «прилепя на посох свечу», четыре бочки больших сороковых да четырнадцать средних и малых, «и из тех больших бочек одна развалилась и деньги лежат грудою, да в том же погребу стоит котел большой, железный, а что в нем, про то де неведомо, только знатно в том котле наверху посуда — блюда и тарелки, да на том же котле стоит, наверху, кадочка медная, а на ней икона в окладе, по стороне де того котла стоят два куба винных с жемчугом, а погреб заперт замком и залит оловом, и приняться де под страхом ни за что не даст».

В результате следствия, к которому были привлечены три попа, дьякон, три пономаря и одиннадцать крестьян, выяснилось, что слух о погребе с сокровищами, которые можно добыть только с разрыв-травой, уже шесть лет баламутил Воротынский и соседние уезды, и вся энергия кладоискателей направилась на поиски чудесного зелья настолько, что место, где был спрятан клад, потеряли. Наконец, поп Симон Захарьев, чтоб выведать местонахождение клада, обманно объявил, что имеет разрыв-траву. Явившийся к нему вскоре кладоискатель Василий Арининков для проверки принес старый запертый замок. Захзрьев же, пользуясь отлучкой Арининкова, при помощи Лариона Федотова замок разбил, а при Арининкове замок «разорвался» от соприкосновения с мнимой разрыв-травой, на деле оказавшейся крапивой. При этом на следствии Арининков продолжал утверждать, что видел не крапиву, а разрыв-траву, потому что она была «сиза, а листом узенька».

Другое дело на кладоискателей было заведено в 1720 году. Крестьянин Нестор Иванов просил знакомого дьячка Никиту Васильева, встретившегося ему как-то на ярмарке, найти человека, который бы знал, как вынуть клад: «Что есть де у него на примете у некоторого мужика клад... и просил ево Никиту, чтоб он сыскал такова человека, который бы знал этот клад вынять». Таковым оказался монах Троице-Сергиева монастыря Варлаам, указавший, что для клада нужна особая трава, и «есть де такая трава у дьячка Данилы, а чей сын... не знает, которой живет в Суздалском уезде в селе Семеновском». Однако дьячок разрыв-траву не достал, зато подал на кладоискателей донос.

В 1725 году в угличской тюрьме капрал Павел Перфильев обратился к заключенному Афанасию Соколову с просьбой, «не знает ли он, Соколов, где промыслить травы такой, чтобы замки отпирались, есть де у нас такой погреб, в котором лежит много казны, и никто не может без той травы того погреба отомкнуть». На что Соколов ответил, «что он, Соколов, этова дела не знает, и в тюрьме никаких трав нет».

В. И. Даль писал о судебном деле (правда, без точного указания времени: «не так давно еще было»), по которому проходил отставной солдат, выманивавший деньги у кладоискателей, показывая им несколько испанских талеров XVII столетия, якобы добытых при помощи травы спрыг (или спрык) (спрыг-трава — одно из названий разрыв-травы в русских говорах).

Как видим, поверья о разрыв-траве, одном из самых популярных волшебных растений в
европейском фольклоре наряду с цветущим папоротником и корнем мандрагоры, были весьма востребованы в русской кладо-искательской практике XVIII века. Однако во всех приведенных примерах поиск разрыв-травы либо завершается неудачей, либо «подложная» разрыв-трава становится только приманкой, чтобы выманить у незадачливых кладоискателей деньги.

Между тем в том же столетии широкое хождение имели рукописные тексты, в которых подробно описывалось, как выглядит разрыв-трава, где и каким образом ее искать и для чего она может пригодиться. Эта информация содержалась в травниках — рукописях, посвященных описанию разных растений и их полезных для человека свойств.

Интересно, что в рукописях встречается вовсе не одна разрыв-трава, а около десятка растений, могущих по своим свойствам отпирать замки и помогать в поиске и «взятии» кладов. Разрыв-трава в рукописях часто называлась так, что сразу было ясно, для чего ее можно использовать: прыгун или скочек (чтобы замки отпрыгивали и отскакивали запоры), размык (размыкать те же замки), сильный лом (ломать железные предметы), «трава о которой ломаются носы» (ломать косы). Встречаются и более простые названия: бель, муравей. В других случаях название разрыв-травы звучало для русского уха загадочно: арсис земезея.

Где же следовало искать чудесные растения? Рукописи вполне единодушны в том, где растет разрыв-трава. Это чаще всего водоемы, их берега или же сенокосные угодья. Так, например, траву, о которую ломаются косы, нужно было искать «по лугам, и по дубровам, и по березникам, и где сено косят»; сильный лом — на лугах, при море и на пожнях. Трава бель, согласно травникам, растет либо в самом водоеме, либо на его берегу, но при этом верхний ее конец обязательно опущен в воду и направлен против течения. Если это растение вырвать и бросить в воду, оно поплывет вверх по течению. Траву размык следовало искать у воды: «Размык ростет в небольших речьках в подобие осоки, только что лист покороче, а листочьков два, по воде раскидываются». Интересно, что именно на лугах искали разрыв-траву сербы и болгары. По чешской легенде, один человек, заснувший на лугу, проснувшись, обнаружил, что все зубы у него выпали. Это случилось из-за того, что спал он на разрыв-траве.

Внешне разрыв-травы достаточно сильно отличаются от других растений, описанных в травниках. Главная их особенность — неприметность, они стремятся затеряться среди других трав (именно поэтому многие из них растут на лугу, где густой травостой), не попадаться на глаза (поэтому у них, как правило, нет цветков — самой заметной и запоминающейся части; если же цветок есть, то он обычно неяркого цвета, например синий; по той же причине разрыв-травы в основном невысокие — не больше пяди (20 см) в высоту).

Однако неброскость для глаза с лихвой компенсируется необыкновенной силой этих растений. Острые, подчас колючие, они сопротивляются течению, проходят сквозь камень и проявляют особенную активность в том случае, если к ним прикоснуться — случайно наступить, коснуться рукой, металлом (косой, подковой), какой-либо одеждой. В описаниях они могут даже сравниваться с разными колющими предметами. Так, у травы арсис лист напоминает наконечник стрелы. Трава земезея тонкая и острая, как игла. Трава сильный лом «в четверть росътом, на конец востра, листья нет, толщиною в ыглу, сама синя».

Встреча с таким растением считалась небезопасной. Так, трава, о которую ломаются косы, «растет невелика, вместе три листика долги в вершок и в полтора, а шириною в полперста, кверху остры, жестоки добре, зелены. А бывает, что человек на нея и ногу прокалывает босую до крови». Еще опаснее было встретиться ненароком с земезеей: «...а кто ея возьмет, не ведаючи и не знаючи, ино руку порушит, до самыя кости все рознесет, а руда не пойдет ис тое раны только, а после станет садеть и долгое время не заживет, и кто ногою ступит не ведаючи — и ногу подрушит».

Некоторые разновидности разрыв-травы, известные по рукописям, по мнению их авторов, все же цветут, но только раз в году, в ночь на Ивана Кулалу (24 июня старого стиля). Цветение это необычно, как и сама волшебная ночь. У травы розмын «листочьков два, по воде раскидываются; июня 24-го числа в средине тех листочьков выростают в подобие двум блескам». Сильный лом рекомендуется искать в ночь на Ивановой неделе: «Его таким случаем искать на Иванской недели в ночи: как роса нападет, смотри, она, как огонь, горит».

Уподобление цветка разрыв-травы огню находит аналогии в русских устных поверьях об этом волшебном растении. Так, в Тамбовской губернии верили, что волшебная трава замок расцветает в полночь на Ивана Купалу, при этом она сияет и горит, как звездочка. По вятским поверьям, чудесную спрык-траву могли найти лишь самые искусные знахари по покрывавшим ее на утренней заре до восхода солнца блесткам. Сходные поверья известны и южным славянам. Так, сербы полагали, что расковник (сербское название разрыв-травы) вырастает, цветет и исчезает за одну ночь, причем он светится, как три свечи.

«Есть трава, рвет замки...». Поверья о разрыв-траве. Ипполитова А.Б.
Страница из западно-европейского
средневекового рукописного гербария.

В связи с тем, что по визуальным признакам найти разрыв-траву довольно сложно, а Иванова ночь бывает только раз в году, травники предлагали множество хитроумных способов заполучить чудесное растение. При поиске разрыв-травы предполагалось ориентироваться не столько на внешний облик растения, сколько на его «поведение», особенности которого в отличие от внешних характеристик излагались в травниках достаточно подробно. Траву муравей опознавали потому, что, наткнувшись на нее, коса косаря переламывалась, а со стреноженного коня спадали «железа» (путы): «И на ту траву коса на[и]дет — и она переломитца, или конь найдет в железах — железа скинуца». Сильный лом травники рекомендовали искать там, где сломается коса. При этом нужно было снять с себя рубаху и крест, положить с правой стороны и щупать рукой поверх рубахи. Как только руку что-то уколет и пройдет сквозь рубаху — это и есть сильный лом. Рвать его нужно было «с крестом».

Для «травы, о которой ломаются косы» травники предлагали несколько способов сбора. На том месте, где сломалась коса, надо было вырвать всю траву до самой земли и бросить в воду: та трава, которая поплывет вверх по течению, и есть разрыв-трава.

Можно было искать волшебное растение и другим способом: там, где сломалась коса, бросить на землю зипун, бить его прутьями или ходить по нему голыми нога ми и прижимать руками к земле, тогда разрыв-трава проколет зипун. Однако лучше было не ждать, пока сломается коса, а весной забить гнездо желны (дятла) клиньями, а под дерево с гнездом положить рогожу. Прилетит желна с разрыв-травой, положит ее на клинья, и гнездо откроется, а чудесное растение упадет вниз. Однако не всякая желна умеет искать разрыв-траву, поэтому травник советует у тех желн, которые знают разрыв-траву, забивать гнезда почаще, хотя бы раз в неделю. Кстати, легенда о дятле приносящем разрыв-траву, была известна еще в античности.

«Есть трава, рвет замки...». Поверья о разрыв-траве. Ипполитова А.Б.Поверье о том, что разрыв-трава сбрасывает у лошади, наступившей на нее, подковы или путы, имеет давние истоки. Уже в XVI веке оно встречается в немецких старопечатных травниках и во французской поэзии. Это поверье хорошо известно также в устной и книжной традиции славян. В польском травнике Симонг Сиреньского (1613) свойство сбрасывать подковы и путы с лошадиных ног приписывается траве wytrych. По сербским поверьям, у коня наступившего на детелину (клевер) с четырьмя листочками, вывалятся все гвозди из подков. В Восточной Сербии считали, что найту расковник можно, выпустив коня на пастбище в железных путах, там, где путы распадутся следует искать чудесную траву; в других местах расковник искали, привязав к колу длинной цепью коня и пустив его по кругу. Там, где цепь оборвется, и есть волшебное зелье.

Свойство разрыв-травы плыть против течения и ломать косы также находит аналогии ( русской и европейской устной традиции. Е Вятской губернии полагали, что если спрык трава «во время сенокоса случайно попадет под косу, коса непременно разлетится на несколько частей или по крайней мере переломится пополам», после чего всю скошенную траву надо бросить в реку. «Из кучи травы мгновенно выделится спрык и поплывет вверх по течению реки» . По поверью архангельских поморов, змея хорошо плавает в воде потому, что держит при этом во рту траву лом, отирающую любой замок.

Поляки западной Малопольши считали, что разрыв-траву приносит дятел, чтоб открыть гнездо с заключенными в нем птенцами, открыв гнездо, он бросает несколько трав, в том числе и разрыв, на постеленное внизу красное сукно, полагая, что это огонь. Искатель разрыв-травы должен взять эти травы и бросить на бегущую воду. Та, что поплывет против течения, и будет разрыв-трава.

Сербы в окрестностях Иваница полагали, что если во время косьбы сломается коса, то надо собрать траву из последнего замаха и приложить ее к запертому висячему замку. Когда очередь дойдет до расковника, замок сам собой отворится. В нижней Бретани существовало поверье о золотой траве, «пользуемой для нахождения потерянных вещей и в любовной магии. При ее поиске, после соблюдения определенного ритуала, собиратель должен был сорвать у своих ног столько травы, сколько вмещалось в его шапку, а потом бросить их в ближайший ручей. При этом все травы поплывут вниз, и лишь золотая трава — вверх по течению.

Но вот чудесное зелье наконец-то добыто. Что же с ним делать дальше? Главное свойство разрыв-травы — отпирать замки и вообще портить железные предметы. Чтобы открыть замок, корень бели рекомендовалось взять в руку или положить в рот, траву муравей — врастить в руку, а земезеей просто дотронуться до замка. Кроме того, траве муравей приписывалось свойство развязывать всякий узел, а если положить его в рот — спасать от удавления петлей.

Сопротивление железным предметам проявлялось у муравья не только в свойствах ломать косы, срывать замки и подковы, но и в негативном влиянии на производителя этих культурных благ: «...кузнецу кинуть в горн — то понеси с места и кузницу, а кузнец тот в век испорчен будет от той травы». Противление железу у земезеи выражалось также в том, что она якобы сбрасывает железные путы с ног лошади и затупляет ножи.

Как уже отмечалось, разрыв-трава пользовалась особой популярностью у кладоискателей. Трава прыгун могла помочь овладеть заговоренным кладом: «Где лежит казна старая заговорная — и та трава все разрушит». В поиске клада должна была помочь и трава размык: «Пригодна для кладов и замки отпирает, не стоят». Согласно сербскому преданию, в одном месте клад показывался в виде черного человека, окованного цепями, который требовал, чтоб ему дали брата расковнико. Когда принесли расковник, цепи упали, а на месте человека оказался казан золота.

«Есть трава, рвет замки...». Поверья о разрыв-траве. Ипполитова А.Б.Как видим, разрыв-трава была пригодной не только для воровских дел. Воздействие на кровь и человеческое тело считалось одним из существенных свойств этого растения. Так, например, траве земезее приписывалось свойство останавливать кровь, а прыгуну — вылечивать болячки. Интересно, что такие «претенденты» на роль разрыв-травы в мире реальных растений, как кровохлебка, купена и тысячелистник, известны в народной медицине в том числе и в качестве замечательных кровоостанавливающих и ранозаживляющих средств.

Свойства разрыв-травы не ограничивались воздействием на материальный мир. Так, обладателя арсиса или прыгуна никто не должен был побороть: «А она добра зело с собою носить, ино человек противо тебя не может стоять никакой на ногах, станешь кулаками битца или боротися. Та ж трава и замки ломает и ничто не держит» (арсис). А бели и «траве о которой ломаются косы» приписывалась функция оберега — они должны были оберегать от еретиков, ведунов, противников: «Естли у кого при нем будет та трава, и он ведунов видеть будет всех, и чары его никакие не возмут, и дух лукавы не приближится» («трава о которой ломаются косы»). Последнее свойство вполне объяснимо. Железные предметы (в том числе замок, коса, нож, подкова) и разного рода узы, узелки в народной культуре славян наделялись, с одной стороны, апотропейной семантикой, с другой — могли быть знаком колдовства. Поэтому разрыв-трава, разрушая их, тем самым разрушала либо колдовство, либо оберег, а значит, сама являлась оберегом еще более сильным.

Итак, разрыв-трава не случайно была весьма популярным зельем в XVIII столетии. Поверья о ней отражали повседневные устремления определенных слоев русского общества. Надеясь получить легкий доступ к кладам и потаенным сокровищам, «обладатель» разрыв-травы тем самым реализовывал то, что русский философ Евгений Трубецкой назвал в свое время «воровским идеалом»: «Самое элементарное проявление этого жизнечувствия — мечта о богатстве, которое само собою валится в рот человеку без всяких с его стороны усилий». Правда, реалии XVIII века требуют внесения некоторых коррек