Самокат – Провалы.Варежка

Очень для многих вначале представляет трудность увидеть провал в струе мыслей и зацепившись за него, проскользнуть сквозь чужую личность в следовую и далее – теневую личность к западку.

Разрыв кажущейся непрерывности потока мыслей есть скачок мысли с одной темы на другую. Говоря современным языком – это нарушение логичности мышления, старики же называли логичное мышление живым. Живая мысль растёт, мёртвая, ломается как сухая ветка, — как говорил Дядька. — Человек – дерево, мысли – ветки, слова – листва. По мёртвым мыслям скачешь, они трещат, как куча хвороста под ногами – вот так мыслит мирской человек. У доки мысли словно цветками распускаются, одна из другой вырастают.

По сути, отслеживание непрерывности струи мышления возможно, если ты видишь то,что говоришь в образах, т.е. в цельности и постоянно знаешь, зачем ты это говоришь. Что ты хотел, когда начал это говорить. И если в начале фразы ты понял, что ты хочешь сказать, то в конце посмотри, сказал ли ты это. Если нет, то образ, который у тебя был в начале, будет мёртвым. Если же ты довёл мысль до конца, то от этого же образа будет исходить радость, и ты испытаешь удовольствие, потому что ты сумел стать творцом полноценного крошечного живого мирка. И тогда ты ощущаешь себя богом.

Постепенно удержание вопроса: А зачем я это говорю? И сказал ли я то, что хотел, станет привычным. Ты начнёшь испытывать удовольствие от завершённости  любой начатой мысли и будешь спокойно возвращаться по нескольку раз к тому, что не смог выразить понятно сразу.

Почему же это так сложно? Да потому что у тебя накопилось слишком много невысказанного и оно рвётся всё сразу в ту крошечную дырочку, которой является твоя фраза. Совмещение нескольких тем (мыслей) в одной называется козой. И вот ты выпускаешь за один приём сразу целое козлиное стадо и потом в ужасе отказываешься от попыток что-нибудь понять в собственном мышлении. Их слишком много, нет никакой возможности справиться!

Возможность есть. И эта возможность заключается в том, чтобы делать и делать попытки высказать какую-то мысль, пока ты не будешь понят, и пока не поймёшь сам, что же тебя мучает. Для этого надо просто писать и говорить как можно больше. И каждый раз задаваться всё тем же вопросом: Высказал ли я то, что хотел сказать? А раз-нет, — то что же я хотел сказать? Дай-ка я попробую ещё раз.

И однажды, довольно скоро, оно придёт.

Для того, чтобы почувствовать границы между мыслями, надо понять, что эти твои мысли есть рассказ о какой-то из твоих личин. Личины или знают что-то, или болят или переживают. И всё это, т.е. своё содержание, они пытаются выплеснуть наружу. Их объём исчерпаем, если бы не было корней, которые наполняют их заново. Они в этом похожи на гнойники. Их выдавливаешь, боль отступает, но если стержень остался, они вспухнут снова.

Тем не менее, в каждой личине ровно столько слов, сколько есть и не больше.

Это можно увидеть в «Варежке». Как только личина  исчерпалась,  т.е. ты дошёл до её границы, появляется и просвет в защитном панцире из этих личин, т.е. в чужой личности. И из этой дыры, как из-за печки выскакивает твой искренний дурак и что-то такое ляпает, что ты обычно скрываешь. И хоть тебе и неловко, но теперь по следу дурака ты можешь добраться до теней и корней этой боли.

В принципе, мы можем сыграть в другую «варежку» на основе ваших писанок.

Вот например, вы пишете о ком-то, кто есть ваша боль. Вы всегда пишете о ком-то, и всегда о боли, пока вы пишете писанку. Доже если там и слова нет об этом человеке, это всё же всегда о нём. И всегда очень конкретно и всегда одна личина связана с одним человеком или несколькими людьми, но слившимися в единый образ. А единый образ будет иметь на передке одно лицо, основное, обидчика или спасителя. Но в любом случае это лицо боли. Остальные в тени.

И вот вы все сейчас пишите начало писанки, потом обмениваетесь первым полулистком и смотрите друг у друга в этом тексте провалы. Это гораздо легче видеть в тексте другого. Как только вы услышите, что его мысли не шуршат, а хрустят и трещат, вы тут же обнаружите дыры в непрерывности. Пометьте их карандашом другого цвета. Столько, сколько найдёте. Верните листки.

А теперь возьмите варежку, и водящий, приготовившись к броску, задаёт вопрос первому:

         — Прочти свою первую мысль.

Тот читает свою мысль вслух до пометки, т.е. до обрыва. Если обрыв был раньше,

все остальные подсказывают ему это и он читает заново ровно одну мысль до разрыва. Неважно, что звучит в тексте, – водящий кидает ему варежку и спрашивает:

         — Он?

Игрок быстро отвечает то, что идёт:

- Он! Или Она!

Тогда водящий задаёт второй вопрос:

- Какой он? – или – Какая она?

И игрок быстро начинает называть выскакивающие наобум качества неизвестно кого, пока не налетит на слово – сбой. Тогда он сам кидает варежку следующему.