Мой миф о тропе 3

Автор Шевцов А.А.
  

16.08.2006 г.

Я описал самый первый Учебный курс Тропы, чтобы перейти к рассказу о следующем Учебном курсе. Теперь мне надо сделать отступление, и понять то, что мною описано. В сущности, я делаю это исследование, как пример прикладной работы при самопознании. И пишу его, в первую очередь, для себя. Поэтому, если кто-то ожидает другого способа изложения, он не верно понял то, что я делаю. Извините. Для себя же я должен подвести некоторые итоги и понять, что же со мной происходило в первый год Тропы, и почему оно происходило именно так. Теперь, когда явление описано, его можно исследовать.
Что же я вижу, оглядываясь назад?
Думаю, вначале Тропы я представлял из себя, как говорится, типичный пример человека, увлекшегося мечтой об иных мирах, особых способностях, и вообще, мечтателя и сказочника. Мне повезло — меня обучали люди, которые знали нечто утерянное в нашем мире. Но я не взял то, чему меня учили. Точнее, мое сознание, конечно, впитало все. Но я понял лишь то, что мог понять. Ведь понимать я мог лишь теми средствами разума, которыми обладал.
К девяносто первому году, когда заканчивалось мое обучение у последнего из мазыков, я был уже весь забит знаниями, которые не в силах был переварить. Тогда мне казалось, что я очень бережен и очень точен. А сейчас я понимаю, что я был просто складом, в котором ничего нельзя найти и ничем невозможно воспользоваться. Вот поэтому на первом семинаре у Евдокии я ощущал, что выложил почти все. В действительности, все, что в тот миг могло уместить мое печище — как мазыки называли свободное сознание, обеспечивающее работу разума.
При этом изряднейшая часть моего сознания была забита всяческими эзотерическими знаниями, которые я постоянно начитывал, чтобы понять собственных учителей. Мне почему-то казалось, что это облегчит понимание. В действительности же, как я сейчас понимаю, моя битва за «дополнительное эзотерическое образование» была мне необходима, чтобы сохранить свою личность от разрушения, остаться собой и не раствориться в том, чему меня учили…
Думаю, что именно из этой потребности и рождалось сопротивление у многих из тех, кто обучался на Тропе, и обучается самопознанию сейчас. Я не так уж быстро осознал в себе присутствие этого личностного сопротивления. И осознал, лишь глядя на то, что происходит с моими слушателями, наблюдая их сопротивление простым и очевидным вещам.
Могу признаться, изначально я вел обучение строго в ключе эзотерического подхода, «как полагается» просветленным мастерам. До тех пор, пока Тропа была местом эзотерическим, я выходил к людям этаким Раджнешем, и вещал свои лекции, удерживая их всех «в едином потоке».
Затем я понял, что таким образом я оказываю воздействие на их сознание, они попадают под очарование, но потом оказываются не в состоянии самостоятельно делать то, что у них так здорово получалось вместе со мной. И я начал убирать себя.
Сначала я потерял «поток Раджнеша». И вообще перестал говорить в измененном состоянии сознания. Все первые годы я говорил как бы прямо в людей, охватывая их единым взглядом. Это я тоже убрал. Но я еще продолжал говорить голосом, который чаровал. Искусство это не сложное, достаточно видеть, на что отзываются души людей, и правильно звучать, подчеркивая голосом именно то, что хотят услышать люди. В какой-то миг я осознал, что и это есть вид воздействия.
В итоге я перестал глядеть людям прямо в глаза, стал говорить ровным голосом, даже стал отслеживать, чтобы вообще не затрагивать никаких душевных струн. И это вовсе не было плодом какого-то нравственного раскаяния. То, что я делал, чаруя слушателей, не было плохо. Во всяком случае, это ничуть не хуже, чем то, как чаруют слушателей певцы или актеры. В сущности, это было лишь красотой, которой так не хватает в нашей жизни.
Нет, я отказался от этого по вполне разумным причинам: итогом моего сладкоречия было то, что люди приходили ко мне за зрелищами и отдохновением души, а мне нужны были соратники в исследованиях. Вот поэтому я «отнял их от сиськи», и заставил питаться более грубой пищей.
Я стал говорить так, чтобы остались только те, кто в состоянии понять само содержание сказанного и увлечься им, причем, сами и осознанно. Самопознание для тех, кто готов и может работать сам.
Но это пришло лишь к самому концу Тропы. Возможно, оно и развалило ее, во всяком случае, я слышал от некоторых старичков, что они бы предпочли прежнюю Тропу…

Это их право, они имеют достаточно знаний и силы, чтобы жить так, как хотят. Хоть Тропой. Но после ее развала, я даже стал сокращать личное общение, и в Академии самопознания перешел на заочное обучение, поставив между собой и слушателем лист бумаги или экран монитора. Пусть останутся только те, кто пришел не ко мне, а за самопознанием… И пусть будет возможность обсудить и оценить все, что сказано мной. Вот тогда, если уж вы выбираете тот путь, о котором рассказываю я, это действительно ваш независимый и разумный выбор.
В таком случае становится возможным и настоящее исследование.

Однако, чтобы прийти к такому пониманию своего дела, мне потребовалось не меньше десятка лет неистовой работы. Вначале же я был просто переполнен знаниями, которых не знал, но очень хотел освоить. Это было болезненное состояние, и мне необходимо было поменять свою жизнь и заняться тем, что вызывало эту боль. Для этого было нужно найти работу, которая бы кормила как раз за счет того, что я бы осваивал и отдавал эти же самые знания.
Таким образом, Тропа родилась из вполне бытовой потребности обеспечить себе средства к жизни. К той жизни, которой я хотел жить. Будь у меня деньги, как у какого-нибудь потомственного буржуа, очень вероятно, что я бы и не высунулся. Разве что являл бы изредка миру свое тайное великолепие, а потом опять прятался бы в своей лаборатории. Но у меня такой возможности не было.
Я вынужден был зарабатывать себе на жизнь собственным трудом. И я предложил людям, условно говоря, товар. Предложил честно и открыто. Признаком этого было то, что я никогда не брал за свой труд «мастерской оплаты», как это делают многие учителя, разъезжающие по России. То, что Тропа проводила свои семинары по предельно низким ценам отмечали даже ее гонители. Правда, из этого они тут же делали вывод, что нас финансировали какие-то спецслужбы из-за бугра…
Нет, нас никто никогда не финансировал. Просто мы брали ровно столько, сколько нужно для прожиточного минимума. Пока ездил я один, или мы вдвоем с Дядькой, мы брали меньше, собственно говоря, столько, сколько платили сами люди, приглашавшие нас. Появлялись инструктора, приходилось брать их в расчет, и несколько повышать оплату. Но это был труд, а труд должен быть оплачен. Даже если посчитать, что мы всего лишь развлекали людей, мы все-таки честно трудились. И вкалывали мы ничуть не меньше, чем люди эстрады, к примеру.

Что ж, заявив себя, как человека, который готов отдавать знания, полученные во время этнографических сборов, я тем самым сам определил направление развития. Уже одна эта привязка к этнографии, как я вижу это сейчас, если она была не пустыми рекламными словами, должна была увести от эзотерики. Так и произошло.
Для того, чтобы понять мазыкскую Хитрую науку, эзотерических знаний оказалось не просто недостаточно. Они были неполезны. Русская культура может быть как-то понята через другие народные культуры. Но все же, чтобы ее понимать, нужно знать именно ее. И мы начали изучать то, что было своим, родным. Только гораздо шире, чем изначально видел это я.
В итоге моя «чашечка» оказалась переполненной, и я встал перед выбором: чтобы вкладывать в нее что-то новое, надо было освобождаться от чего-то уже имеющегося. Вот тогда я вдруг понял, что из лекции в лекцию говорю людям об очищении…

Смешно! Сейчас мне смешно: годами говорить о чем-то, а потом понять, что сам не понимал того, что произносит твой язык…
Единственное, что меня утешает, это то, что все мои слушатели время от времени восклицают: У меня открытие, сегодня я понял! И называют нечто, а потом задумываются и добавляют: правда, об этом говорилось в Учебном курсе несколько лет назад…
Знать и осознавать то, что знаешь, очень разные вещи.
Я прошел сквозь эту болезнь, я это понимаю, и потому согласен на то, что у меня обучаются медленно, долго.
Про себя же могу сказать, озираясь сейчас в прошлое: ядро знаний, которые я взял у мазыков, было очень здоровым. А вокруг него было множество слоев лопоти, как они это называли. То есть сознания, забитого всяческими мышленческими образами. В первую очередь, эзотерическими.
Не хочу сказать, что все те школы, что влезли в мое сознание к девяносто первому году, плохи или неверны. Плох был я. Причем, очень плох. Типичный шарлатан, пускающий людям пыль в глаза.
Единственное, что меня оправдывало: это поиск пути, поиск способа, как рассказать людям о том, что знал наш народ. Я ошибался, пробовал, менял пути…
И поверьте мне, это вовсе не простая задача сделать так, чтобы русские люди захотели слушать хоть про что-то русское! Думаю, вот это в работе Андреева, было подвигом, который русский народ, пораженный болезнью западничества, мог бы оценить. Но долго еще не оценит — что имеем, не храним…

А. Шевцов