✅ ОБРАЗОВАНИЕ И КРУШЕНИЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ. ТЕМА: ПРАВЛЕНИЕ ИВАНА IV В...

✅ ОБРАЗОВАНИЕ И КРУШЕНИЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ.
ТЕМА: ПРАВЛЕНИЕ ИВАНА IV В ЗРЕЛОСТИ 1574-84 ГГ.

Московское войско тем временем взяло Нейгоф и Каркус. Но вскоре случилась неудача. Шведский военачальник Акесон, с 2 тысячами человек, разбил 16-тысячную московскую рать, захватил весь обоз, все пушки и знамёна. Таким образом, начали сказываться результаты репрессии московского царя по отношению к заслуженным воеводам. Это известие не на шутку встревожило Ивана IV и он написал шведскому королю более благожелательное письмо, с предложением о заключении мира. Однако шведский король, ободрённый этим успехом, отказался присылать послов в Москву, полагая, что о перемирии нужно было вести разговор тремя годами ранее, а не тогда, когда шведское войско имеет успехи в поле.
Этот ответ ещё более подействовал на Ивана IV, который не вступился за своего посла, оскорбляемого и унижаемого в Швеции, то есть снёс все насмешки со стороны шведов и выслал своих послов,
князя Сицкого с дьяками, на границу для ведения переговоров с адмиралом К.Флемингом. В результате, заключили перемирие на два года. Москва отказалась вторгаться в Финляндию, а Швеция в Новгородскую область, Карелию и другие места. Эстония оставалась театром вооружённой борьбы.
Боевые действия против Швеции в 1574 году осложнялись тем, что в Казанской области поднялся сильный бунт. Нежелание московского царя воевать с Крымом не спасало его от желания Девлет-Гирея отнять Казань и Астрахань. Подбиваемые им луговые и горные черемисы подняли восстание. Пришлось посылать многочисленную рать в Казанскую область. Одновременно приходилось опасаться похода Девлет-Гирея на Москву и выделять рати на Оку. Не получив поддержки от крымского хана, восставшие, при появлении москов-ского войска, смирились.
Восставшие в Казанской области могли получить помощь и от Кучума, на что указывал разгром московского посольства мурзой Маметкулом. Просчёты прошлых лет вновь грозили перерасти в очередную катастрофу. Чтобы не допустить объединения восставших с отрядами Кучума, Иван IV в конце мая 1574 года жалованной грамотой разрешил детям А.Строганова - Якову и Григорию строить крепости на Тахчее и Тоболе, иметь огнестрельный наряд, нанимать пушкарей, пищальников, других служилых людей для охраны от набегов людей Кучума. Им разрешалось также по обе стороны реки Тобол, рекам в него впадающим и озёрам строить дома и хозяйственные постройки, валить лес, пахать пашни, владеть угодьями. Для этого разрешалось нанимать нетяглых людей, но не беглых, не воров и не разбойников. Поселившиеся на землях Западной Сибири освобождались от всякой службы и всяких повинностей.
Ратные люди, согласившиеся нести службу в этих крепостях, могли ловить рыбу и зверя, не платя налогов. Все эти привилегии были пожалованы на 20 лет. Вместе с тем грамота обязывала Строгановых оберегать инородцев и русских поселенцев от нападений отрядов Кучума, вести с ними войну наступательно, посылать на него ратников, остяков, вогуличей, югров, самоедов и казаков с огнестрельным нарядом, чтобы захватывать в полон людей Кучума в качестве дани, которую он перестал платить. Кроме того, разрешалось искать руду железную, медную, оловянную, свинцовую, серу, плавить из них металл и делать из него разные изделия для продажи и получения прибыли казне.
Строгановы, получив эту жалованную грамоту, развернули бурную деятельность. Они разослали своих людей с письмами на Дон и Волгу, приглашая вольных людей к себе для oxpaны русских поселений и организации походов против Кучума. Строгановы не случайно добивались такой грамоты. Их люди неоднократно, в малом числе, ходили через Урал в Сибирь (Татарию) и знали положение дел там.
Но из Сибири (Татарии) к Строгановым тоже ходили гонцы. Большей частью это были славянские волхвы, рассказывавшие о стране и её богатствах, о походах джунгар и кайсаков, в ходе которых погибло много славян-татар, прежде всего, мужчин, об узурпации власти Кучумом, чтобы заинтересовать Строгановых и подтолкнуть их к организации похода. Именно славянские волхвы показали людям Строгановых золотую статую богини Лады, которую И.Карамзин называет драгоценным идолом, якобы принадлежащим остякам.
Строгановы, в конце концов, проявили интерес к организации похода и стали добиваться у московского царя разрешения. В то же время думали, кто должен возглавить этот поход? Возглавить этот поход должен был такой человек, который бы не только хорошо знал военное дело, но в то же время знал саму Сибирь (Татарию) и имел знатное происхождение, чтобы ему подчинились без особого сопротивления и подданные Кучума, и прочие инородцы, населявшие север Сибири (Татарии). Вот мы и подошли вплотную к моменту появления у Строгановых ЕРМАКА и началу подготовки похода в Сибирь (Татарию). Здесь нам просто необходимо дать комментарий к мнению Н.Карамзина относительно Ермака и его похода, на котором, собственно, базируются все позднейшие сочинения официальных историков.
Вот что он пишет: «Призывая донских атаманов, Строгановы имели в виду не одну защиту городов своих; испытав бодрость, мужество и верность казаков; узнав разум, великую отвагу, решительность их главного вождя, Ермака Тимофеева, родом неизвестного, душою знаменитого, как сказано в летописи...
Он был видом благороден, сановит, росту среднего, крепок мышцами, широк плечами; имел лицо плоское, но приятное, бороду чёрную, волосы тёмные, кудрявые, глаза светлые, быстрые, зерцало души пылкой, сильной, ума проницательного...
Начиная описание Ермаковских подвигов, скажем, что они, как всё необыкновенное, чрезвычайное, сильно действуя на воображение людей, произвели многие басни, которые смешались в преданиях с истинною и под именем летописаний обманывали самих историков. Так, например, сотни Ермаковских воинов, подобно Кортецовым или Пизарровым, обратились в тысячи, месяцы - в годы, плавание трудное - в чудесное. Оставляя баснословие, следуем в важнейших обстоятельствах грамотам и достовернейшему современному повествованию о сём завоевании любопытном, действительно удивительном, если не чудесном».
Во-первых, когда Н.Карамзин, со ссылкой на летописи пишет, что Ермак был «рода неизвестного», это ясно показывает, что сам Н.Карамзин вряд ли так считал. Если он доподлинно не знал, то вполне догадывался по косвенным источникам о знатности рода Ермака, иначе он бы не писал, что Ермак «видом благороден, сановит». Скорее всего, у Н.Карамзина были веские причины, почему он не стал
писать о знатности рода Ермака. И эти причины были связаны с династическими проблемами, как у Ивана IV, так и у Романовых.
Во-вторых, Н.Карамзин указывает, Ермак «имел лицо плоское, но приятное», что выдаёт в нём восточного славянина, который ничего общего не имеет с выходцами из Юрьевца-Нодольского и Суздаля, откуда происходили Аленины, которым официальные историки приписывают родство Ермака. «Крепок мышцами, широк плечами» — это общие признаки ордынских воинов, которые вырабатывались в процессе многолетних специальных тренировок при стрельбе из лука и владели саблей и копьём.
В-третьих, Н.Карамзин, описывая поход Ермака, опирался, в основном, на летопись Строгановых, которая составлялась под влиянием отрицательного отношения Ивана IV к походу, вследствие чего значительно занижалась численность ратных людей, ушедших с Ермаком, а, следовательно, и ответственность за организацию похода. В этом вопросе Карамзин оказался добровольным заложником строгановской летописи. Тем более, что ему очень хотелось поставить Ермака в один ряд с Кортесом и Пизарро, превратив, таким образом, данный поход в не менее чудесный, чем поход конквистадоров в Америку. Ему, гордившемуся победами над Наполеоном, хотелось показать, что у России в прошлом тоже были люди, ничем не уступавшие европейцам.
В-четвёртых, летописи о походе составлялись не в ходе похода, а после него, причём людьми, имевшими прямое отношение к христианству. Уже поэтому они не могли написать правду ни о Ермаке, ни о походе. Даже сподвижник Ермака Савва Есипов, приставший к нему на Дону, оставляя свою летопись потомкам, желал лишь того, чтобы память о походе сохранилась, перекрашивал Ермака и его воинство в христиан, с великими победами покоривших инородцев в Сибири. Хотя на самом деле они христианами не были. И обращение Ермака было не к Богу, а к Богам, как у славян всегда было принято. И в поход с Ермаком шли не христианские попы, а славянские волхвы.
В-пятых, Н.Карамзин и другие официальные историки придают большое значение огнестрельному оружию, якобы, наводившему ужас на сибирских жителей, благодаря которому и состоялось завоевание Сибири. На самом деле сибиряки никакого ужаса не испытывали. Они уже знали о существовании огнестрельного оружия и не боялись вступать в сражение с московскими ратями. Достаточно напомнить о разгроме Маметкулом рати князя А.Лыченицына и захвате его обоза с пушками.
Естественно, придётся разрушить фальсификацию, изобретённую Карамзиным, и шаг за шагом показать, кто такой был Ермак, как шла подготовка к походу, как совершался сам поход и чем он закончился, не отрываясь, естественно, от повествования о правлении Ивана IV. К моменту получения Строгановыми жалованной грамоты московского
царя славянские волхвы нашли превосходного воина, имевшего знатное происхождение. Им стал Ярмен из рода Темучинов, тысячник, прекрасно проявивший себя в сражениях с джунгарами и кайсаками.
Нe раз и не два он бил их отряды, которые вторгались в Барабинскую степь. Находясь в меньшинстве, проявлял воинское мастерство, находчивость, решительность и неустрашимость, благодаря чему и побеждал своих противников. Враги боялись и уважали его. Джунгарские тайши и кайсакские мурзы обещали дорого заплатить за убийство Ярмена Темучина и обладание его доспехами, так как они считались символами победы. Даже в 1650 году тайша калмыков Аблай, хвастался И.Ремезову, что ему удалось заполучить доспехи этого великого воина.
Здесь следует сказать, что Татария (Рассения) до своего поражения в войнах с джунгарами и кайсаками управлялась представителями великих славянских родов. Там никогда не было ни фараонов, ни царей, ни императоров. В число великих входили следующие рода: асов, тархов, демиурков, темучинов, словен, скифов, русов, вендов, кимров, гетов, стинов, гуннов и др. Представители этих родов были более знатными, чем все династии Европы и Азии, царствовавшие в XVI веке. Поэтому выбор на Ярмена Темучина пал не случайно. Только прославленному выходцу из великого рода могли беспрекословно подчиняться князья и князьки подвластных Кучуму народов. Более того, он имел большие права на царский престол, чем Иван IV, рождённый Еленой Глинской неизвестно от кого.
Именно Ярмен Темучин, которого потом казаки будут звать Ярёмой, а потомки - Ермаком, в 1574 году с полусотней отборных храбрецов и воинов появляется у Строгановых. Со Строгановыми он уславливается, что отправится на Волгу и Дон избирать дружину и после возвращения начнёт поход, а также, чтобы Строгановы без него за Каменный пояс (Урал) никого не отправляли и не отпускали. Весной 1575 года он появляется на Волге.
В это время в 1574-76 годах Иван IV вёл интенсивные переговоры с Литвой и Австрией, пытаясь утвердить на польско-литовском троне, если не себя, то своего сына Фёдора. Однако его старания оказались безуспешными. Поляки и литовцы в 1576 году избрали королём семиградского правителя Стефана Батория, сторонника турок, который обязался отвоевать у Москвы все, ранее завоёванные ею земли. Раздоры в Польше и Литве закончились. Московские сторонники умолкли, так как они составляли явное меньшинство. Поляки и литовцы дружно провозглашали: «Да здравствует король Баторий!»
Ведя переговоры, не забывал заниматься расправами. В 1575 году последовала новая череда казней. В этом году лишили жизни старого боярина князя П.Куракина, который в течение тридцати пяти лет успешно воеводствовал. Вместе с ним казнили боярина И.Бутурлина, который пережил многих своих родственников и, в конце концов,
подвергся опале и был предан смерти. В этот и последующие два года казнили окольничих: П.Зайцева, ревностного опричника; Г.Собакина, дядю умершей царицы Марфы; князя Тулупова, дворового воеводу и любимца царя; крайчего К.Собакина, брата царицы Марфы; оружничего князя И.Деветелевича. Умертвили псковского игумена Корнелия и его ученика Вассиана Муромцева, новгородского архиепископа Леонида, алчного корыстолюбца.
Завершая уничтожение представителей знаменитых, древних родов, он уничтожал и тех, кого сам выдвинул и кто не угодил ему чем-либо. Его необузданность и жестокость прямо касалась его жён, родных и близких. Супругу Анну он вскоре отверг, и её заточили в Тихвинский монастырь. В пятый раз Иван IV женился на Анне Васильчиковой в 1575 году, не венчаясь и без благословения епископов. Через некоторое время её схоронили в Суздальском женском монастыре. В шестой раз царь женился на Василисе Мелентьевой, красивой вдове, также без благословения и венчания.
Тем временем война в Эстонии продолжалась. Однако шведы не смогли в Эстонии добиться большего, несмотря на победу Акесона в наём трёх тысяч шотландцев и двух тысяч англичан. Их попытки взять Везенбург провалились. Московское войско, в свою очередь, опустошило все места у Ревеля и взяло Пернау, потеряв во время осады и приступа 7 тысяч человек. Московский воевода Е.Захарьин-Юрьев предложил жителям либо присягнуть царю, либо выехать со всем имуществом. Благодаря этому немцы в 1576 году сдали замки: Гельмет, Эрмис, Руэн, Пургель, Леаль, Лоде и Фиккель без сопротивления. Вскоре сдали и крепость Габзаль, где находилось множество всяких припасов. Но этот успех Иван IV не сумел закрепить, хотя обстоятельства ему благоприятствовали.
В Пруссии началось восстание, и Стефан Баторий вынужден был осадить Данциг. Осада была длительной и кровопролитной. В Швеции также начались раздоры на религиозной почве. Ивану IV казалось, что теперь он сможет решить судьбу Ливонии. Однако угроза из Крыма и угроза восстания на Волге отвлекли большие силы. В 1576 году Девлет-Гирей вновь попытался осуществить поход на Москву, но без успеха. Не решённые на юге и юго-востоке проблемы постоянно давали о себе знать. Так что для завоевания Эстонии московский царь смог выделить лишь около 50 тысяч человек войска. Оно осадило Ревель в январе 1577 года. Оборону города возглавил шведский военачальник Горн.
Московское войско возглавляли князь Ф.Мстиславский и И.Меньший-Шереметев, который дал слово царю взять Ревель или сложить там свою голову. Пушечным нарядом управлял князь Н.Приимков-Ростовский. Шесть недель велась стрельба по городу и крепости из орудий. Церкви и дома загорались, но жители тушили пожары, отвечали стрельбой и делали вылазки, часто успешные. В результате, московское войско несло существенные потери. Не сумев разрушить стены, московские воеводы не решились организовать приступ. В ходе очередного обстрела из крепости пушечным ядром был убит воевода И.Шереметов. Его тело отвезли в Москву.
Тогда московские воеводы распустили слух, что сам царь с дополнительным войском идёт к Ревелю, надеясь, что ревельцы сдадут город. Но слух не помог. Его опроверг мурза Булат, который изменил Москве и ушёл в крепость к шведам. В середине марта московское войско зажгло стан и ушло от стен Ревеля. Эта неудача привела к восстанию эстонцев, которых возглавил талантливый предводитель эстонского народа Ив Шенкенберг. Отряды шведов, немцев и эстонцев везде нападали на московских ратников. Была взята крепость Виттенштайн, сожжён Пернау, ограблен ряд городков и замков в Ервенской и Вирландской областях и вблизи Дерпта. Шведский адмирал Гилленанкер на судах подошёл к Нарве и огнём из пушек сжёг там деревянные укрепления, убил и взял в плен несколько десятков московских ратников.
Эти неудачи привели Ивана IV в ярость. Пользуясь весенней распутицей, он собрал почти всё своё войско в Новгороде, общей численностью около 100 тысяч человек. Во главе войска были поставлены: касимовский царь Саин-Булат, князья И.Шуй