✅ ВОССТАНИЕ ПУГАЧЕВА-ВОССТАНИЕ, СПЕЦОПЕРАЦИЯ ИЛИ ВОЙНА ДВУХ ИМПЕРИЙ.

✅ ВОССТАНИЕ ПУГАЧЕВА-ВОССТАНИЕ, СПЕЦОПЕРАЦИЯ ИЛИ ВОЙНА ДВУХ ИМПЕРИЙ.
Вопросы, вопросы...
Всю правду о Пугачевском восстании нам уже, наверное, не узнать никогда. А то, что известно официально, о чем нам говорили в школах и на гуманитарных факультетах вузов, есть только наполовину правда, ее надводная часть. К тому же весьма искаженная.
Это Стенька Разин был казаком и разбойником. Пугачев был государственным преступником.
Почему он стал выдавать себя за спасшегося императора Петра III? Кто его надоумил?
Почему так разнятся Емельян Иванович Пугачев до заключения его в казанский каземат и Пугачев Емельян Иванович после побега из оного?
Что сопутствовало его успехам, ведь мятеж охватывал край от Яика до Волги, Камы, Вятки и Тобола? А, как известно, из десятков самозванцев, объявлявшихся на Руси, успехов добивались только те, за кем кто-либо стоял. Кто стоял за Пугачевым?
Почему Екатерина II, пусть и с издевкой, называла Пугачева «маркизом»? Что делали в его войске поляки, французы, немцы и пастор-протестант?
Чем так привязала к себе Пугачева дворянская вдова Лизавета Харлова?
По какой причине признанные невиновными обе жены Пугачева, его дети и теща были заключены в Кексгольмскую крепость пожизненно?
Почему до сих пор не открыты все материалы по Пугачевскому бунту, в частности, протоколы допросов его ближайших сподвижников?
Вопросы, вопросы...
Впрочем, на последний можно ответить сходу: да потому, что там содержатся ответы на все поставленные выше вопросы. Или почти на все. А полная ясность в этом деле не только поколеблет целое направление исторической науки, связанное с так называемыми крестьянскими войнами, но и, совсем не исключено, может обидеть некоторые зарубежные правительства. Франции, например, или Польши. А кому это надо? Словом, пусть покуда будет все так, как есть. А мы попробуем разобраться с поставленными выше вопросами, имея на руках лишь те материалы, что имеем.

Кексгольмские сидельцы
После смерти Екатерины II ее сын, Павел Петрович, в начале своего царствования многое делал принципиально наперекор деяниям своей великой матери. Он менял существующие порядки, законы и уставы, возвращал из ссылок опальных царедворцев и даже освобождал из тюрем преступников, посаженных по специальным указам императрицы. С целью проведения ревизий тюремных сидельцев, в том числе и на предмет освобождения, по крепостям и острогам были командированы чиновники, должные по возвращении представить полные отчеты по имеющимся заключенным. В крепости Кексгольмскую и Нейшлотскую был отправлен в 1797 году служивший при Тайной Экспедиции коллежский советник Макаров. В его отчете, частично цитируемом в журнале «Исторический вестник» за 1884 год, содержатся следующие строки:
«В Кексгольмской крепости: Софья и Устинья, женки бывшаго самозванца Емельяна Пугачева, две дочери, девки Аграфена и Христина от первой и сын Трофим.
С 1775 года содержатся в замке, в особливом покое, а парень на гауптвахте, в особливой (же) комнате.
Содержание имеют от казны по 15 копеек в день, живут порядочно.
Женка Софья 55 лет, Устинья - около 36 лет (в документе, должно быть, описка: 39 лет. - Л.Д.)...
Имеют свободу ходить по крепости для работы, но из оной не выпускаются; читать и писать не умеют».
Можно не сомневаться, что Павел I читал отчет коллежского советника Макарова. Но в отличие от государственного преступника Н.И.Новикова, коему Павел открыл ворота из Шлиссельбургского централа, и А.Н.Радищева, того самого, про которого Екатерина II сказала «бунтовщик хуже Пугачева» и коего Павел Петрович вернул из сибирской ссылки, жены и дети Пугачева в крепости были оставлены еще на неопределенный срок. Очевидно, там они и кончили свои дни, не получив свободу ни при Александре I, ни при Николае I.
Чего же так боялись целых четыре царственные особы, начиная с Екатерины II и кончая Николаем I? Почему, признав, согласно пункту 10 правительственной «сентенции», что «ни в каких преступлениях не участвовали обе жены самозванцевы... и малолетние от первой жены сын и две дочери», их указом Сената все же «закрыли» пожизненно в Кексгольмской крепости? Видимо, чтобы они не сболтнули чего лишнего там, где не надо, ибо они, в большей степени Софья с детьми, знали нечто такое, что не стыковалось с официальной версией пугачевского бунта. Версия эта была утверждена высочайше и сомнению не подлежала.
Что могли сболтнуть Софья Дмитриевна и ее дети, чего слышать не дозволялось никому? Полагаю, то, что казненный 10 января 1775 года в Москве государственный преступник Емельян Пугачев таковым вовсе не являлся, имел совершенно другое имя и мужем Софьи, а стало быть, и отцом ее детям, никогда не был. Но об этом - позже.

Софья
Поначалу для Софьи, дочери служилого казака Дмитрия Недюжина из станицы Есауловской, все вроде бы складывалось хорошо: в двадцать лет вышла она замуж за казака войска донского Емельяна Пугачева, жила с ним «своим домом» в станице Зимовейской, родила от него пятерых детей, из которых двое померли, что в тогдашние времена было делом обычным. Правда, муженек ее оказался довольно буйным и не единожды был бит плетьми «за говорение возмутительных и вредных слов», время от времени впадал в бродяжничество и «по казацким дворам шатался, - писал А. С. Пушкин в своей «Истории Пугачева», - нанимаясь в работники то к одному хозяину, то к другому и принимаясь за всякие ремесла». А в 1772 году, по собственным ее показаниям, муж «оставивши ее с детьми, неведомо куда бежал». По станице пошли слухи, что Емелька «замотался, разстроился, был в колодках и бежал» (А. В. Арсеньев. Женщины Пугачевскаго возстания./Исторический вестник. СПб., 1884, т. XVI, стр. 612). Где его носило, она не ведала. Только однажды ночью в окно ее избы робко постучали. Софья глянула и обомлела: за окном стоял ее муж.
- В бегах я, - ответил Емельян на ее немой вопрос. - Хлеба дай.
Для Софьи это был счастливый случай отомстить сбежавшему от нее и детей муженьку. И она, как-то изловчившись, смогла на время покинуть дом и донести об этом визите станичному начальству. Пугачев был «пойман и отправлен под караулом... в Черкасск. С дороги он бежал... и с тех пор уже на Дону не являлся». (А.С.Пушкин. Собрание сочинений. М., 1962, т. 7, стр. 53). Зато после очередного побега в мае 1773 года уже из казанского каземата, помещавшегося в подвалах старого здания гостиного двора, Пугачев в сентябре явился на хуторах близ Яицкого городка уже под именем государя Петра III, мужа «неверной жены», как славил самозванец императрицу Екатерину II, у которой шел отнимать престол.
Военные успехи самозванца, распространение невыгодных для императрицы слухов, необходимость «уличения личности Пугачева и несходства его с погибшим Петром III» вызвали арест Софьи Дмитриевны с детьми и брата Пугачева Дементия в начале октября 1773 года. Их всех привезли в Казань, как было велено императрицей, «без всякаго оскорбления» для уличения самозванца в случае его поимки. Начальник военных действий против бунтовщиков генерал-аншеф Александр Ильич Бибиков, во исполнение распоряжений Екатерины, писал в Казань начальнику Секретной Комиссии А.М.Лунину:
«Привезенную к вам прямую жену Пугачева извольте приказать содержать на пристойной квартире под присмотром, однако без всякаго огорчения, и давайте ей пропитание порядочное ибо так ко мне указ. А между тем не худо, чтобы пускать ее ходить, и чтоб она в народе, а паче черни, могла рассказывать, кто Пугачев, и что она его жена. Сие однако ж надлежит сделать с манерою, чтоб не могло показаться с нашей стороны ложным уверением; паче ж, думаю, в базарные дни, чтоб она, ходя, будто сама собою, рассказывала об нем, кому можно или кстати будет».
Позже, когда над Казанью нависнет угроза захвата ее Пугачевым, «пристойной квартирой» Софье будет служить тот же каземат гостиного двора, откуда несколькими месяцами раньше был устроен побег ее мужу. Время от времени ее водили на дознание в Кремль, и Софья Дмитриевна, как на духу, рассказывала все и о себе, и о муже. Из ее показаний и было составлено «Описание известному злодею и самозванцу...» - к нему мы еще вернемся. А затем, 12 июля 1774 года, когда самозванец возьмет Казань и даст команду своим «генералам» выпустить всех тюремных сидельцев на волю, последует встреча ее и детей с мужем и отцом. Весьма, надо сказать, любопытная...

«Императрица Устинья»
В 80-е годы XIX столетия по городам и селам Урала разъезжало несколько групп комедиантов, в репертуаре которых было действо, изображающее свадьбу Пугачева и Устиньи Кузнецовой, второй «законной» жены самозванца. Как писали «Оренбургские губернские ведомости» в 1884 году, невесту изображала молоденькая артистка, и представления эти всегда привлекали толпу зрителей, с любопытством и сочувствием смотрящую на изображение своей «народной героини».
Лично мне эта юная казачка, которой не повезло в жизни из-за ее красоты и молодости, представляется круглолицей румяной девушкой с поднятыми в непроходимом удивлении бровями, полуоткрытым ротиком и глазами, в которых застыл немой вопрос: за что? Наверное, она до конца своих дней так и не смогла понять, что же такое с ней произошло. Вот уж судьба, про которую так и хочется воскликнуть: чур меня!..
Она действительно была очень молода и красива, дочь уральского казака Петра Кузнецова. Было ей лет шестнадцать, когда «генералы» самозваного Петра III задумали женить на ней своего царя.
Собран был казачий круг, который постановил послать к «государю» выборных с этим предложением.
Послали. Послал выборных и Пугачев, заявив:
- У меня есть законная жена, императрица Екатерина Алексеевна (эх, слышала бы эти слова Екатерина II! - Л.Д.). Она хоть и повинна предо мной, но здравствует покуда, и от живой жены жениться - никак не можно. Вот верну престол, тогда видно будет...
Конечно, Емельян Иванович был не прочь «жениться» на прекрасной казачке и хотел просто обойтись без венчания, жить с ней, так сказать, в гражданском браке, «но казачий круг, - как писал в позапрошлом веке автор очерка «Женщины Пугачевскаго возстания» А.В. Арсеньев, - решительно этому воспротивился, представил убедительные доводы насчет недействительности брака с Екатериной, и Пугачев согласился венчаться на Устинье Кузнецовой со всею возможною в Яицком городке роскошью, как подобает царской свадьбе».
Венчание совершилось в январе 1774 года. Устинья стала называться «государыней императрицей», была окружена роскошью, изобилием во всем и «фрейлинами», набранными из молодых казачек-подруг. «Ей, не разделявшей ни мыслей, ни планов Пугачева, не знавшей - ложь это или истина, должно было все казаться каким-то сном наяву», - писал «Исторический вестник».
Самозванец велел поминать во времена богослужений Устинью Петровну рядом с именем Петра Федоровича как императрицу, что и делалось. Например, в городе Саранске, при торжественном въезде в него в конце июля 1774 года, Пугачев был встречен хлебом-солью не только простонародьем, но купечеством и духовенством с крестами и хоругвями, а «на богослужении архимандрит Александр, - писал А.В. Арсеньев, - помянул вместе с Петром Федоровичем и императрицу Устинью Петровну (вместо Екатерины II Алексеевны. - Л.Д.)».
Но «Петр III» не любил свою «царицу», хоть и была она красавицей. Устинья Петровна по большей части жила с «фрейлинами» и матерью, а Пугачев ездил к ней из-под Оренбурга в Яицкий городок раз в неделю. Более приближать ее к себе «Петр Федорович» не собирался. Примечательно, что позднее на вопрос следователей о том, сколько они жили с Пугачевым, недалекая Устинья ответила буквально, подсчитав только количество его приездов к ней:
- Десять дней.
Ее взяли 17 апреля 1774 года, когда генерал-майор Павел Дмитриевич Мансуров снял осаду крепости Яицкого городка. Мятежникам было не до «императрицы», «фрейлины» разбежались, и Устинья вместе с матерью была заключена в войсковую тюрьму. 26 апреля их отправили в Оренбург, там их допрашивал коллежский советник Тимашев.
Летом 1774 года «императрица Устинья» оказалась в Казани. Визит этот, конечно, не был добровольным: ее с матерью привезли скованными и поместили в тот же гостинодворский каземат, где уже побывали и сам Емельян Иванович, и Софья с тремя детьми, и брат Пугачева Дементий. Здесь на допросах в Секретной Комиссии Устинья, помимо прочего, рассказала и о сундуках мужа в их доме в Яицком городке. За ними спешно был послан нарочный, и сундуки под надежным конвоем препроводили в Казань. Что было в них, о том бумаги Секретной Комиссии молчат. Но очевидно, если бы в них находилось только награбленное добро, комиссия об этом не преминула бы сообщить: вот-де истинные цели преступника, назвавшегося государем российским, - грабеж и личное обогащение.
В августе 1774-го привезли в Казань и Софью с детьми. С этого момента обе жены Пугачева были связаны единой судьбой и вынуждены терпеть одну участь.
После ареста Пугачева Устинью и Софью отослали в Москву для новых допросов. Показания снимал сам начальник московского отделения Тайной Экспедиции Степан Иванович Шешковский. Одно его имя наводило ужас на всех не совсем законопослушных граждан.
После казни Пугачева 10 января 1775 года и приговора «отдалить» Софью и Устинью «куда благоволит Правительствующий Сенат», Устинья была истребована в Петербург: императрица пожелала взглянуть на нее.
Когда Устинью привели во дворец, Екатерина Алексеевна очень внимательно осмотрела ее и сказала окружающим вельможам:
- А она вовсе не так красива, как мне говорили...
С этого времени более двадцати лет об Устинье не было никаких сведений. И только после вступления на престол Павла I и ревизии тюрем стало известно, что Устинья и Софья находятся в Кексгольмской крепости.
Устинья так и не вернулась в свой Яицкий городок. Да и селения теперь такого уже не было: специальным указом Екатерины он был переименован в город Уральск. Но именно об Устинье еще долго жила в народе, особенно на Урале, память. Люди искренне сочувствовали ее нескладной судьбе. Не случайно представления о свадьбе Пугачева и Устиньи Кузнецовой давало кочующим комедиантам в XIX веке самые большие сборы.

Некто Емельян Пугачев
«Пугачев был старший сын Ивана Измайлова... казака Зимовейской станицы, служившаго с отличным усердием, храбростию и благоразумием Петру Великому в войне против Карла XII и турок; он попался в плен к сим последним за несколько дней до заключения Прутскаго мира, но вскоре с двумя товарищами спасся, и, при великих опасностях, возвратился в отечество; и по верности и усердию своему искав всегда случая отличаться, пал с оружием в руках во время войны противу турок при императрице Анне Ивановне, в 1734 годе. Сын его Емельян, родившийся в 1729 годе... предался с самой молодости сварливому, буйному и неистовому поведению...»
Это писал сенатор А.А. Бибиков, сын генерал-аншефа А.И. Бибикова, младший современник Емельяна Пугачева. Прошу, читатель, обратить внимание на год рождения Пугачева - 1729-й.
Казак Емельян Пугачев участвовал в Семилетней войне с Пруссией и брал в 1769 году Бендеры у турок, за что получил младший офицерский чин хорунжего. В 1771 году по причине болезни, называемой черной немочью, был отпущен для излечения.
А теперь вернемся к показаниям Софьи Дмитриевны от 1773 года, отправленным из Казани. Название они имели следующее: «Описание известному злодею и самозванцу, какого он есть свойства и примет, учиненное по объявлению жены его Софьи Дмитриевой». И содержали 14 пунктов.
«3. Тому мужу ее ныне от роду будет лет сорок, лицом сухощав, во рту верхнего спереди зуба нет, который он выбил саласками, еще в малолетстве в игре, а от того времени и доныне не вырастает. На левом виску от болезни круглый белый признак, от лица совсем отменный величиною с двукопеечник; на обеих грудях, назад тому третий год, были провалы, отчего и мнит она, что быть надобно признакам же. На лице имеет желтые конопатины; сам собою смугловат, волосы на голове темно-русые по-казацки подстригал, росту среднего, борода была клином черная, небольшая.
4. Веру содержал истинно православную; в церковь божию ходил, исповедывался и святых тайн приобщался, на что и имел отца духовного, Зимовейской станицы священника Федора Тихонова, а крест ко изображению совокуплял большой с двумя последними пальцами.
5. Женился тот муж ее на ней, и она шла, оба первобрачные, назад тому лет де