ТЕМА: ВЛИЯНИЕ 30-ЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ НА РЕЧЬ ПОСПОЛИТУЮ

✅ ОБРАЗОВАНИЕ И КРУШЕНИЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ.
ТЕМА: ВЛИЯНИЕ 30-ЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ НА РЕЧЬ ПОСПОЛИТУЮ

Некоторые удачи во внешней политике царя А.Романова были следствием не столько его деятельности, сколько изменившейся в пользу России ситуации в Европе, в том числе в Речи Посполитой, в конце 30-летней войны. Разразившаяся в Европе во второй четверти XVII века 30-летняя война была результатом противостояния двух сформировавшихся в начале 20-х годов блоков. Испано-австро-польско-датский блок с одной стороны противостоял англо-франко-ни-дерландско-шведскому блоку с другой. Главной причиной противостояния этих блоков были религиозные и национальные мотивы. Они же явились основой тех революций, бунтов и восстаний, которые прокатились по многим странам Европы, включая Речь Посполитую. Недаром английский диктатор Кромвель писал гетману днепровских казаков: «Богдану Хмельницкому, божией милостью генералиссимусу войска и старой греческой религии и церкви, вождю всех запорожских казаков, грозе и искоренителю польского дворянства, завоевателю крепостей, истребителю римских священников...»
Причём религиозные мотивы причудливо переплетались с национальными. В этом плане показательна Франция, которая, будучи католической страной, но преследуя национальные интересы, оказалась в противоположном лагере. Конечно, в конце этой войны она выступила против революций и за резкое ограничение территориальных притязаний победившего блока и своих собственных. Но при этом она всё же реализовала часть своих национальных интересов. Больше всех в этой войне выиграли Швеция и Нидерланды. Последние окончательно стали самостоятельными, а Швеция захватила немало германских территорий.
Разумеется, это произошло благодаря стратегической прозорливости шведского короля Густава Адольфа, который верно оценил складывающуюся обстановку в Европе и после неудачи под Псковом заключил с ослабленной до крайности Россией Столбовский мир. Благодаря этому он обезопасил свои тылы и смог сосредоточить усилия на реформировании вооружённых сил и завоеваниях в Европе. Тем всегда и отличались великие от посредственностей, что они стратегически правильно мыслили и умели стратегию наполнить силами и средствами.
Проиграли в этой войне Испанская и Германская империи. Испания и Австрия потеряли не только часть своих территорий, но откатились на вторые роли в Европе. Последствия для народов были ужасающими. Только в Германии численность населения сократилась с 18 до 4 млн. человек. Однако больше всех потеряла Речь Посполитая. Выбрав себе союзников по религиозному признаку в ущерб своим национальным интересам, она лишила себя исторической перспек-тивы. Для Речи Посполитой, зажатой между Швецией на севере, Россией на востоке и Турцией на юге, бессмысленно было мечтать о победе над какой-либо из этих стран. Смутное время и гражданская война в России это неопровержимо доказали.
Перспектива для неё вырисовывалась только на западе, так как аморфная Германская империя была не в состоянии противостоять сколько-нибудь сильному напору извне, что и произошло в ходе 30-летней войны. Поэтому национальные интересы Польши требовали вступления в войну на стороне Франции и Швеции для завоевания Силезии и других германских территорий до Одера. Это завоевание было бы также актом исторической справедливости, так как оно возвращало Польше исконно польские (пястовские) земли. Кроме того, это завоевание создавало лично для польского короля Владислава IV базу для укрепления его власти. Но Владислав IV не был Густавом Адольфом, он был ярым приверженцем католицизма и поэтому искал побед там, где по определению не мог их добиться.
В 1629 году он ввязался в войну со Швецией за Балтийское побережье и в 1632 году начал строить большой польский балтийский флот. Но этому, во-первых, помешала война с Россией за Смоленск, в результате которой пришлось отказаться от претензий на московский престол. Во-вторых, ему помешала шляхта, не желавшая воевать со Швецией и принудившая его пойти на заключение Стумсдорфского мира в 1635 году. По этому договору ему пришлось отказаться также и от притязаний на шведскую корону. Шляхта ограничила субсидирование строительства флота на Балтике, а затем, к 1645 году, добилась его ликвидации.
Такое поведение шляхты обуславливалось ведением многочисленных и бесперспективных войн в начале XVII века, в результате которых её силы были основательно подорваны. Упустив время вступления в войну в начале 20-х годов на западе за пястовские земли, Владислав IV оказался неспособным выправить ситуацию в 40-е годы. Время было окончательно и бесповоротно упущено. Опыт Польши говорит о том, что в любом государстве не должно быть превалирования какой-либо религиозно-идеологической системы над национальными интересами страны. Собственно, этот опыт подтверждается и опытом России. В нашей стране реализация интересов христианской церкви, направленных на присоединение единоверной Грузии (Иверни) в конце XVI века, привела к вытеснению России с Северного Кавказа. В Польше интересы католической церкви не позволили усилить её положение в Европе и тем самым закрыли для неё перспективу на будущее.
Впрочем, перспективы ещё оставались, но для этого польскому королю Владиславу IV нужно было успокоиться и заняться внутренними проблемами укрепления страны. Однако, не имея возможности решить проблемы завоеваний законным путём через согласие сейма, он пустился в авантюру, имевшую для Речи Посполитой гибельные последствия. Он решил вновь развязать войну со Швецией, используя для запугивания шляхты запорожских казаков, надеясь и добиваясь союза с Москвой и собирая деньги с заинтересованных государств Европы якобы для войны с Турцией.
Для подготовки запорожских казаков к войне он выделил 18 тысяч злотых, полученных от Венеции. Одновременно стал наводить мосты с Москвой, пытаясь договориться о союзе против Крыма. Его усилия облегчались тем, что в Москве в последние годы жизни царя М.Романова всеми делами государства заправляли боярин Ф.Шереметев и дьяк И.Грамогин. Они являлись сторонниками мира с Речью Посполитой и противниками мира со Швецией. Они были поборниками заключения датско-польско-российской коалиции против Швеции. Эта позиция была стратегически близорукой.
Она создавала для неокрепшей ещё России опасность в одиночку ввязаться в войну с могущественной Швецией, что было чревато выступлением против России Крыма и Турции, которые, всегда использовали возможность насолить России, как только она ввязывалась в войну с Речью Посполитой или Швецией. Эти два деятеля абсолютно не понимали, что главным стратегическим направлением для России тогда было южное направление. Овладение Азовом и Северным Кавказом должно было стать главным направлением внешней и внутренней политики тогдашней России. Тем более, что большая часть вооружённых сил России с конца гражданской войны была постоянно задействована на юге. Здесь строилась Белгородская оборонительная линия и сюда впервые в 1646 году было выдвинуто российское войско, чтобы встретить и отразить тюрок-крымчаков на дальних рубежах.
В этом случае ни Речь Посполитая, ни Швеция не стали бы противодействовать России. Более того, многие государства Европы хотя и не оказали бы ей помощь деньгами, однако поддержали бы её морально, не говоря уже о донских и запорожских казаках, готовых в любой момент ринуться в сражение за исконно славянские земли. Решение вопроса с Азовом и Северным Кавказом создавало прочные основы для последующей борьбы как на западе, так и на северо-западе. И тогда никакие усилия Речи Посполитой или Швеции не смогли бы ей долго противодействовать. Однако южное направление не стало в то время для Москвы главным. В Речи Посполитой в 1648 году разразилось казацкое восстание, которое увлекло правительство царя А.Романова на запад против Польши, а затеи и против могущественной Швеции.
Для оправдания борьбы с Речью Посполитой и забвения южного направления советские историки выдумали даже сказку о генеральной и прогрессивной задаче Московского государства, решавшей, якобы, проблему воссоединения «двух Россий». Из этих двух России восточная (московская), якобы, освободилась от монголов и должна была освободить западную, угнетаемую польскими и литовскими иноземцами. На самом же деле литовцы не были иноземцами. Они создали и подняли Литовскую Русь, объединив при этом ряд русских княжеств, существовавших ранее на территории нынешних Украины, Беларуси и Литвы.
Вплоть до начала XV века Литовская Русь была «языческой» страной. Именно это было главной причиной яростной борьбы христианизировавшейся Москвы с Литовской Русью. Затем, после объединения Литовской Руси с католической Польшей и образования Речи Посполитой, эта борьба ещё более усилилась. Поэтому не генеральная и не прогрессивная задача объединения «двух Россий» лежала в основе этой борьбы, а исключительно враждебное отношение византийской христианской ортодоксии Москвы в начале к славянской Литовской Руси, а затем и католической Речи Посполитой.
Впрочем, и католики отвечали не меньшей враждебностью. Москва действительно пыталась объединить, но не «две России». Она стремилась объединить всех тех, кто исповедовал византийскую христианскую ортодоксию. Поэтому после крушения Речи Посполитой и присоединения многих её территорий к России борьба не прекратилась, она была загнана внутрь и вырывалась наружу при любом удобном случае, обостряя отношения между русским, польским, литовским и украинским народами.
Таким образом, коренные устремления русских людей, казаков и славян-татар были направлены на восстановление Славянской Державы. Отсюда их движение на Северный Кавказ, Южный Урал, а из Сибири на Алтай, в Семиречье и к Тихому океану. Это движение действительно было генеральной и прогрессивно-цивилизаторской задачей. Чего нельзя сказать о российском самодержавии и христианской церкви, которые, устремив свои взоры на запад, желали лишь одного - сокрушения религиозно-мировоззренческого противника.
Ослеплённое этой ненавистью и этой борьбой, российское самодержавие не заметило, как втянулось в затяжную войну со всей Европой, растратило массу сил и средств и, в результате, уклонилось от той цивилизаторской миссии на юге и востоке, которая действительно могла превратить Россию в мировую державу, соперничать с которой никто не был бы в состоянии. Поэтому никакой необходимости в объединении «двух Россий» не было, а, следовательно, не было никакой генеральной и прогрессивной задачи по их объединению. Генеральной и действительно прогрессивной для России задачей в то время было объединение с донским и запорожским казачеством, освобождение от турок Азова и Черкасского удела (Тмутаракани) и присоединение их к России. Но эта действительно генеральная задача была осознана только в начале XVIII века, а реализована - только в его конце.
Славянский же вопрос, на который ссылаются многие официальные историки, так и не стал ни для самодержавно-имперской России, ни для Советского Союза идеологической основой укрепления позиций страны в мире. И если осознание государственной властью необходимости движения на юг, хотя и с большим опозданием, почти через 150 лет после того как оно было высказано, всё же произошло, то осознание государственными мужами необходимости возрождения славянства и славянского единства до сих пор находится втуне.
А ведь эта идея была высказана Н.Данилевским более 150 лет назад! Время осознания пришло, но способны ли на это государственные мужи современности - это большой вопрос. Хотя от этого прямо зависит судьба России. Правильно взятое в начале XXI века направление активизации внешней политики не только на западе, но также на юге и востоке может быть реализовано, если оно будет опираться на прочную этноцивилизационную основу, которой является славянство. Без опоры на славянство данная политика, в лучшем случае, будет иметь очень скромные успехи.