РУССЕНОРКС – этапы личного погружения.

В книге «Русский традиционный костюм» я обратила внимание на странную фотографию 1910 года (см. выше). Фото было подписано: «Молодые крестьяне-поморы в праздничных костюмах. Архангельская губерния, … посад Луда» (С-Пб 2001, 4 лист вклейки после с.192) .

С фото на меня глядели два дюжих молодца, точно подходящих под зарисовку 1863 года в "Материалах для подробного описания Архангельской губернии”, где отмечалось крепкое телосложение, статность и приятная наружность поморов. По наблюдениям авторов, они "имеют большей частью русые волосы, твердую поступь, широкую и выдающуюся грудь, хорошо сложенные мускулистые руки и ноги, развязны в движениях, ловки, сметливы, неустрашимы, опрятны и щеголеваты…».

Но они были в абсолютно «чужых», не русских костюмах! Рубахи не на выпуск, а заправлены, шейные платки. На норвежцев похожи…

Подивилась я на эти чудеса и забыла. Но спустя некоторое время в книге Б. Шергина «Поморские были и сказания» мне попалось описание внешнего вида «первого парня на деревне», в точности соответствующее этому фото:

«Экипажецка рубашка,
Норвецкий воротник,
Окол шеечки платок,
Словно розовый цветок!»

В книге «Русский традиционный костюм» нашла ещё один «привет» из Норвегии: «Рубашка норвежская (рубашка тёплая) – нагрудная, преимущественно мужская одежда, вязанная на спицах из красной, синей, жёлтой, белой овечьей шерсти.

Она представляла собой прямой свитер длиной до середины бедра, с длинными рукавами, круглым по шее воротом, без воротника. Иногда рубашка норвежская имела впереди неглубокий надрез, обшитый тканью и застегивающийся на пуговицы или крючки. Рубашку норвежскую носили, заправляя в штаны или навыпуск, всегда без пояса.
Она была заимствована русскими , жившими в сёлах, расположенных по Белому морю, у норвежцев, с которыми они вели на протяжении нескольких столетий торговлю» ( с. 271).

Такие «норвежские рубахи» опознаются на фотографии семьи поморов (см. выше,тут вязаные рубахи в полоску) и на многих других старых фото.
Всё стало ещё запутанней, когда мне попалось фото одной из норвежских свадеб:

Это ж наши северные сарафаны! Прямо каша какая-то в нарядах, русские в норвежском, норвежцы в русском!

Через некоторое время мною были «обнаружены» норвежские свадебные короны невест, которые напоминали девичьи уборы наших северянок:

История красоты - Традиционные наряды норвежских невест.

Правда, головные уборы невест с Русского Севера были разнообразней по фасонам и материалам изготовления. Например, волнистая поднизь под «коруной» у русских делалась из натурального мелкого жемчуга, в крайнем случае, из бисера, а у норвежцев из нитяных кружев. Так же норвежские «короны» были более ажурны - основой им служил проволочный каркас, а у наших уборов основа была из резной бересты, обтянутый парчой или бархатом и вышитый золотой канителью, жемчугом, перламутром, стеклянными камешками, бисером.

Но аналогии были «налицо», становилось очевидным то, что в старину между Норвегией и нашим Севером шло интенсивное взаимовлияние.

Я начала «копать» материал о поморах и Норвегии и вот что обнаружилось: «…Поморы были частыми гостями в Норвегии и вызывали зависть у местного населения своими мореходными навыками и деловитостью. Так продолжалось до правления Ивана Грозного. Он запретил поморам ходить на кочах дальше Белого моря. …Еще один удар по поморскому мореплаванию нанес Петр Первый. Он вообще запретил поморам строить традиционные, приспособленные для полярного плавания кочи …в 1711 году, когда построили Петербург, царь запретил поморам торговать с Западной Европой. Этим он хотел привлечь европейские суда в Петербург.

Но затем настали лучшие времена. Екатерина Великая разрешила поморам из Кеми (ныне город в Карелии) продавать в Финмаркен муку и хлеб страдающим от голода норвежцам…. В 1808 г. опять разразился голод в Норвегии из-за блокады Наполеоном Бонапартом английских портров, из которых Норвегия снабжалась продовольствием. И тогда Александр I разрешил всем поморам торговать с Норвегией. Хотя, конечно, поморы ходили в Норвегию и раньше, несмотря ни на какие запреты…

Куда поморы ходили? Они посещали, главным образом, две самые северные провинции Норвегии: Тромс и Финмаркен. Любимые места для торговли - Варде (по поморски – Варгаев, го крепость Вардёхюс построили ещё в 14 веке для защиты от Новгородской республики), Вадсе (Васин), Киберг (Под Биркой), Берлевог (Берледион), Мехавн (Шестопалиха), Танафьорд (Танькина губа), Хаммерфест (Гамарфист) и Тромсе.

Поморы закупали в Архангельске муку, хлеб, жерди, бересту, доски, текстиль, крупу и так далее и везли все это на своих судах вокруг Кольского полуострова в Норвегию. Там их уже поджидали норвежские рыбаки, которые обменивали эти товары на рыбу, в изобилии водящуюся в тех водах благодаря теплому течению Гольфстрим. Поморы везли рыбу обратно в Архангельск, где и продавали….

На основе этой торговли и образовался особый …язык… Норвежцы называли этот язык “как-спрек”, поморское название “ моя- по-твоя… Примерно 35% лексикона составляют русские слова, 45% - норвежские. Остальные слова взяты из финского, саамского, английского, немецкого, голландского и французского языков (такие смешанные языки называются «пиджин»). Очень часто к русскому корню добавляется норвежские приставки и окончания и наоборот. Часто одно значение имеет как русское, так и норвежское соответствие.
Вот некоторые слова из языка “моя-по-твоя“: …
говорить - спрекам
ходить - марширом
деньги - пеньги
покупать - купом
продавать - продатли
жена - мадам
дети - ребета
дорого - дорогли
дешево - билли…
полотенце - фютиралика (вытиралка)…
здравствуй - драсви

Интересен тот факт, что норвежцы были уверены, что они говорят на русском языке. Поморы же, в свою очередь, считали, что говорят по-норвежски» (Александр Русинов. Умба-Санкт-Петербург Journal "Saint-Petersburg University").

Руссенорск имеет одну интересную особенность, которая свидетельствует, что русские и норвежцы были социально равноправными партнерами. Весьма во многих пиджинах в различных частях света один из языков играл доминирующую роль, а в случае с руссенорском, напротив, количество русских и норвежских слов примерно одинаково

«В 1914 году, с началом Первой Мировой войны, когда немецкие военные суда стали угрожать Мурману, поморы перестали ходить в Норвегию. Так изакончилась 300-летняя поморская торговля.

В 1920 году, когда красные русские вытеснили белых русских с Севера, многие поморы, не захотевшие жить под большевиками, ушли на своих судах в Норвегию. И Норвегия приняла их. До сих пор в Финмаркене и Тромсе встречаются норвежцы со странными фамилиями Петрофф, Попофф, Сидорофф « (А. Русинов, там же).

Я думаю, что русские оставались в Норвегии и норвежцы в России и ранее. Наверняка при такой интенсивной посещаемости частенько случались и любовные истории, заканчивающиеся браком. Севернорусские сарафаны на норвежских дамах наверняка достались им от русских прабабок, вышедших замуж за заморских рыбаков. А нашим мужчинам «норвецкие» свитера и рубашки делали их скандинавские любушки и жёны.

Взаимообмен шел и в мифологических представлениях и обрядовых практиках. В Фритиоф-саге находим: «сыновья конунга Бели послали за двумя ведьмами…Ведьмы…взобравшись на утес, вызвали заклинаниями буйные ветры… »(А.Н. Афанасьев «Поэтические воззрения славян на природу» том 3, М. 1995, с. 221). А у русских «Женщины поморских селений выходили вечером к морю «молить ветер»…Встав лицом к востоку, они напевным голосом обращались к желаемому восточному ветру» (Славянская мифология, энциклопедический словарь. М. 2002, с. 74).

«Норманны и вообще жители северных поморий верили, что колдуны могли продавать ветры морякам, давая им кожаные мешки с волшебными узлами: когда развязывали один узел – начинали дуть тихие…, развязывали другой - ветры крепчали, а вслед за разрешением третьего узла – наставала страшная буря» (А.Н. Афанасьев «Поэтические воззрения славян на природу» том 3, М. 1995, с. 221).

В память о взаимовыгодной поморской торговле в Вардё, старейшем городе Заполярья, открыт музей поморов, где все надписи к экспонатам дублируются по-русски.
Памятник русским поморам в Вардё, Норвегия (Pomor.no).

Памятник в Архангельске. Нашим всё хиханьки, а Вардё без поморов опустело…

Этот замечательный 300 летний эпизод русско – норвежских взаимовыгодных контактов вселяет надежду, на то, что Европа может быть, когда-нибудь, что-нибудь поймёт про русских, и мы тоже перестанем считать, «что русскому хорошо, то для немца смерть».

Т. Блинова., Декабрь 2013, в утешение V.

Фестиваль "Поморские дни" в Вардё.
Дружат поморы разных стран: архангельские мужики в норвежском Вардё