✅ ОБРАЗАРЬ. УРОК 6: НАСЛЕДИЕ ПРЕДКОВ - КАК БЫЛО РАНЬШЕ? Родившийся ребёнок до...

✅ ОБРАЗАРЬ. УРОК 6: НАСЛЕДИЕ ПРЕДКОВ - КАК БЫЛО РАНЬШЕ?

Родившийся ребёнок до 12 лет находился под покровительством и защитой своих родителей. Его именовали «чадо», то есть «красотой и добром Божьим» - таков был образ этого слова. С ранних лет, как уже говорилось, детям прививали почтение к старшим, учили заботиться и покровительствовать своим младшим братьям и сёстрам. Детей окружали любовью и заботой, но никогда не было потакания капризам «чада неразумного», то есть не осознающего ещё жизнь в полной мере. В 9 лет начинали обучать чтению, письму и естествознанию, в которое входили все предметы о жизни природы и человека, а также начаткам воинской науки. Отроки (на определённом расстоянии от своей сутьбы - рока находящиеся), как видишь, не слонялись без дела. Приучение к созидательному труду начиналось с раннего детства. Сначала в виде игр, а потом, подражая своим родителям, они перенимали их опыт привития трудолюбия, чтобы в дальнейшем передать его своим детям. Существовало всеобщее правило: «если ребёнок не приучен к труду, значит, его родители не умеют созидать, поэтому и не смогли научить своё чадо». Людей, не умеющих вкладывать душу в плоды своего труда, именовали паразитами, живущими за счёт чужого труда.
При рождении ребёнок получал от отца своё первое имя в честь кого-либо из
Предков. Когда же ему исполнялось 12 лет, то он проходил посвящение (обряд «совершеннолетия») во взрослую жизнь, во время которого должен был показать не только свою ловкость, силу, храбрость, но и умение созидать. Выдержавшие это, нарекались новым взрослым родовым именем, а также тайным, которое знали только очень близкие родичи (обряд «именаречения»). Этот срок жизни выбран не случайно. 12 лет составляют 108 (священное число) месяцев славяно-арийского календаря (дара Бога Коляды), период взросления. Рост ребёнка к этому времени достигает «семи пядей во лбу», то есть 124 см, и о нём уже говорили как о взрослом человеке, несущим полную ответственность за свои слова и поступки. Если отрок не проходил обряд совершеннолетия, то его снабжали чашей, огнивом, оружием и отправляли из селения на год, чтобы он сумел доказать свою способность быть взрослым. По возвращению через положенный срок, он получал новое имя и становился полноправным общинником. О не вернувшихся особо не горевали и считали, что Боги забрали их к себе. Это не жестокость, Светич, а просто трезвая оценка ситуации: роду не нужны были бездельники и неумехи.
Время такое было. Да и не надо забывать, что этот 12 летний отрок мог дать приличную фору по выживаемости большинству нынешних представителей сильного пола.
Девочки в следующие 4 года после именаречения до замужества (16 лет) воспитывались по древней традиции как жена, мать и хранительница домашнего очага. В воспитание входило обучение домоводству, рукоделию, кулинарии, садоводству, полеводству, уходу за детьми.
Юноши (вьюноши - находящиеся в процессе познания мудрости) продолжали изучать свою профессию. Они получали два меча и до 21 лета должны были полностью овладеть приёмами боя на них. Стать войнами, Богами - защитниками своей будущей семьи и рода, независимо от избранной профессии.
А теперь вопросы к тебе:
1. Какие испытания ждут отрока в 12 лет?
2. Кого самого старшего из своего Рода ты знаешь из живущих? А из ушедших?
Спроси у родителей, у бабушки с дедушкой. Мысленно обратись к образу старшего Предка своего, дабы пособил тебе открыть твою родовую память. Чтобы помог вспомнить.
«Оусень (осень) уже тронула лес своей прохладной рукой. Среди потемневшей зелени мелькали над головой золотисто-багряные пятна листвы; мягкими радугами вспыхивали перед глазами Веха летучие паутины. В лесу было тихо, просторно и гулко, как перед въездом в терем новой хозяйки. Шёл к концу месяц завершения, как называли его волхвы, и Вех всем своим нутром чувствовал неотвратимое приближение дня посвящения во взрослую жизнь. И как каждый рубеж в жизни человека, его, одновременно, притягивали и пугали предстоящие испытания. Ему было не до красот осеннего леса. Он вспоминал, как три года назад девятилетним чадом начинал со своими сверстниками осваивать премудрости, что давал им старый волхв Ведагор. Он говорил о духах леса и воды, о Богах, которые привели его род на эту землю. Ещё они должны были освоить Зелейник, Чаровник, Громовник, Звездочетец и другие толстые свитки, в коих, как говорил волхв, содержалась мудрость многих родов, пришедших когда-то с полудня (с севера). Но это было ещё не всё. Род готовил своих будущих соплеменников очень основательно: лучшие охотники учили отроков метко стрелять из лука, различать едва заметные следы, знать всё о повадках птиц и зверей, о лесных голосах.
Опытные вои учили их ратоборствовать. Вех воинскую науку недолюбливал, хотя и овладевал с усердием, ему больше нравилось быть охотником. После гибели матери и отца, коих порвали волки на зимней дороге два года назад, его взял к себе Ведагор – его прадед по отцу, и это, фактически, предопределило будущее мальчика. Старый волхв готовил себе замену. Он был тяжёл на руку этот вещий старец, но с годами рвение Веха росло, и Ведагор всё чаще и чаще одобрительно поглядывал на своего правнука. Единственное, что он не смог ему дать сполна – любви. Конечно, он любил его, но, как чувствовал сам, этого было явно недостаточно…. Солнце постепенно сползало за реку в ту сторону, куда всегда уходили Предки (запад). Вех заторопился. До наступления темноты ему нужно было переделать ещё уйму дел, если он не желает на завтрашнем празднике выглядеть посмешищем; дойти, наконец, до таинства получения имени, которое предназначено Богами только ему одному и никому больше на всём свете. Вех лёгким шагом вбежал на косогор и остановился. Вон там, в излучине реки есть небольшая лощина, поросшая густым ивняком, а в самой глубине её прячется со своим выводком черно-серая волчица. Он выследил её совершенно случайно.
Можно сказать, что ему повезло, когда однажды он забрёл в лощину и по остаткам трапезы, измятой траве, помёту понял, что за зверь здесь скрывается. Он стал следить, никогда не приближаясь к волчьему логову, и вскоре уже кое-что знал о его обитателях. У волчицы в выводке было четыре щенка, а сама она до дрожи напоминала ту зверюгу из его виденья, что кинулась на спину матушки. И Вех тогда решил, что весь выводок станет её платой, его добычей в день посвящения.
Он сделал всё как надо, как учили: между стволом огромной осины и высоким раскидистым кустом шиповника нашёл небольшую впадину, где и затаился, дожидаясь наступления темноты и ухода волчицы на охоту. Ветки шиповника, усыпанные мелкими розоватыми ягодами, хорошо прикрывали его со стороны лощины. Сам же он всё прекрасно видел. Высокий берег реки, заросший сосняком, который дальше по течению становился всё круче, подходя отвесными глинистыми обрывами к самой воде. Хорошее место я нашёл, подумал Вех и немного расслабился, глядя в быстро темнеющее небо… Длинные тени потянулись через поляну к недалёкой опушке, где меж стволов уже начала скапливаться тьма. Вех ещё выждал, и когда небо окончательно потемнело, проглянули первые звёзды, он встал на колени и вслушался в наплывающую тишину. Затем негромко откашлялся в шапку и, прижав большими пальцами обеих рук горло, а указательными нижнюю часть носа, начал выть протяжно и дико, постепенно давая волю груди. Повторив несколько раз на одной ноте эту двухколенную руладу, он замолчал, вслушиваясь в ночь. Потянул лёгкий ветер, и листья осины над головой оживлённо залопотали. Вех недовольно поморщился, и, немного поёрзав на коленях, сильно запрокинув голову назад, снова повёл ту же монотонную руладу, только теперь на полтона выше, подражая голосу волчицы. На этот раз ему повезло. Голодные щенки не выдержали: сначала подал голос один, остальная троица тут же поддержала его истерическим взвизгиванием и ворчанием.
«Ну, вот и всё, непослушные мои, - про себя рассмеялся Вех, вставая на ноги. – Теперь я точно знаю, где вы сейчас прячетесь. Видите, как не хорошо не слушаться мамочку, а ваша мамочка та ещё, бродит неведомо где, а тут дети не кормлены, не поены».
Ему было немного жутковато. В лощине таилась кромешная тьма и всё, что угодно могло в ней таиться, да ещё где-то бродит безпутная мамаша с вот такими зубками… Он передёрнулся, как от озноба, и сильно сжал рукоять засапожника (ножа) – пусть только попробует!.. Под старой вывернутой ивой он, наконец, нашёл то, что искал. Четверо волчат, поджав хвосты, щерились на него из неглубокой ямы. Немного в стороне от них сидел пятый волчонок. Он пристально смотрел на приближающего человека и помалкивал.
Вех быстро покидал буянов в мешок и наклонился к их молчаливому собрату. «Ты откуда взялся, молчун?- удивлённо прошептал он. – Не было тебя в выводке, или я плохо смотрел.
Что молчишь? Ну да ладно, потом разберёмся, а сейчас быстро к дяде в мешок». Он протянул руку, намереваясь ухватить волчонка, но тот как-то, по-кошачьи, извернулся и тяпнул парня за палец. « Ах ты, зверёныш!» – зашипел от боли Вех и, ухватив волчонка за загривок, сильно встряхнул. Тот взвизгнул, глаза его сузились. Из них плеснула такая злоба, что Вех только крякнул и, молча, сунул волчонка в мешок. Выбравшись, наконец, из лощины, он по еле заметной тропинке заспешил домой. Небеса постепенно светлели, обещая жаркий во всех смыслах день».