М.В. Ломоносов — русский гений

М.В. Ломоносов — русский гений

«Ломоносов гордился своим происхождением, своим народом. О своих студентах судил не по знатности рода, а по прилежанию к науке. «В университете тот студент почтеннее, кто больше научится, а чей он сын, в том нет нужды», — говаривал М. В. Ломоносов. Он всеми мерами помогает русским парням пробиться к вершинам науки. Он выводит в люди целую плеяду русских учёных: астронома Н. Попова, исследователя Камчатки С. Крашенинникова, филологов Н. Поповского и А. Барсова, этнографа В. Зуева, химика Н. Соколова и многих других. Отсюда его уверенность:

Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.

Надо сказать, как тяжело ему было пробивать свои планы, идеи и проявлять заступничество за русских студентов, за русских учёных при дремучем засилье в Академии немцев. Отзвуки его борьбы с иноземным засильем нашли отражение в переложении псалма 143:

Меня объял чужой народ,
В пучине я погряз глубокой.

Часто, не находя поддержку своим начинаниям и понимая, что помощь меценатов ненадёжна, он горько констатировал:

Никто не уповай вовеки
На тщетну власть Князей земных.

Научные труды и новаторские стихи Ломоносова были хорошо известны современникам. Его известность не давала покоя отдельным талантливым людям из русских (Тредиаковскому, Сумарокову), а больше всего ему завидовали и ставили всевозможные препоны заезжие иноземцы, которым не по нутру были заботы М.В. Ломоносова о продвижении русских учёных в Академию наук и об увеличении в университете числа российских студентов, к которым иноземцы относились свысока, даже с презрением. «Великие дарования всегда возбуждают зависть» (С. М. Соловьёв).

Прославляя в оде вошедшую на престол Екатерину II, Ломоносов, исполненный патриотического чувства, надеялся, что императрица, поклонница французских философов, может «от презрения избавить «Возлюбленный российский род». Но Екатерина II в первое время щедро награждала многих деньгами и чинами, а о Ломоносове забыла, ибо он до её восшествия на престол всегда имел поддержку от Шуваловых, которые после переворота были ненавистны царице.

Получив благодаря И. И. Шувалову первенствующее значение в Академии, Ломоносов вызвал месть и зависть К. Г. Разумовского (формального президента Академии наук) и Г. Н. Теплова, адъюнкта Академии наук по ботанике, который был воспитателем К. Г. Разумовского и благодаря близости к Разумовскому фактически распоряжался Академией наук. Он был беспринципный интриган, срывал планы Ломоносова по реорганизации Академии наук.

Несмотря на все интриги недругов учёного, заслуги его были учтены. «Ломоносов без академии и Академия без Ломоносова были немыслимы». Его оставили в Академии, дали чин статского советника и назначили жалование 1875 рублей в год.

Один из соперников Ломоносова, известный поэт Сумароков, был идеологом дворянства, признавал сословную иерархию. По его понятию: «Рабам принадлежит раболепная покорность; сынам отечества попечение о государстве». Как видим, помор Ломоносов был другого мнения. Он хорошо понимал, что «всякого звания люди» имеют заслуги перед российским государством.

Особенно ярко и страстно общественно-политическая и гражданская позиция М. В. Ломоносова была выражена в письме «О сохранении и размножении русского народа». В нём он дает описание современной ему народной жизни. Пишет про «помещичьи отягощения крестьянам», про непомерные налоги, про рекрутство, о произволе в семейной жизни. Заботясь о благе народа, он показывает правовое положение крестьянства и обусловленный им быт, нравы, чаяния этого сословия. Фактически это письмо, адресованное И. И. Шувалову, является предвозвестником, прологом, позднейших идей «о сбережении народа». Наиболее ярко это проявилось в наше переходное время. В концепции А.И. Солженицына, когда народ наш либеральными реформаторами был низведен до положения быдла, когда забыли о крестьянстве, о рабочем классе. В почёте оказалась вороватая чванливая бюрократическая верхушка.

Пренебрежение народом, унижение его достоинства под знаменем демократических преобразований привело к расхлябанности во всех отраслях экономики, к массовому пьянству, к упадку сельского хозяйства, к опустошенности души.

Огромная заслуга Ломоносова в том, что он, закладывая основы русской этнографии и истории, внес в них изучение современной ему народной жизни и рассматривал это с демократических позиций.

.....

Основное внимание в историко-этнографических трудах М. В. Ломоносова уделено русскому народу. Он осознавал, что благородным делает человека не дворянское звание, не дворяно-боярские корни, а высокие моральные качества: патриотизм, «терпеливое рачение», «благородная упрямка», «мужество и бодрость человеческого духа», «смелость и непоколебимость сердца», честное служение «общей пользе». В одном из писем И. И. Шувалову он писал: «Хочу искать способа и места, где бы чем реже, тем лутче видеть было пород высокородных, которые мне нискою моею породою попрекают, видя меня как бельмо на глазе» (т. VIII, 1948, с. 221).

Много сил у Ломоносова отнимала борьба с иноземным засильем в Академии наук. Так, приглашенный из Германии Шлёцер добился от Екатерины II права заниматься российской историей (а ему благоволили президент Академии К. Г. Разумовский и его воспитататель-интриган Г. Н. Теплов) с допуском его во все архивы и книгохранилища. В конце декабря 1764 года Указом, подписанным Екатериной II, Шлёцер был назначен ординарным профессором истории на особых «кондициях», с высоким окладом. Причем его работы не подвергались «апробированию». Их просматривала сама императрица.

В приложении к Указу подчеркивалось: «Не только не возбраняется ему употреблять все находящиеся в императорской библиотеке при Академии книги, манускрипты и прочие к древней истории принадлежащие известия, но и дозволяется требовать через Академию всего того, что к большему совершенству поручаемого ему служить может». Это не могло не вызвать гнев и роптания Ломоносова. Шлёцер копировал не только летописи, но и секретные материалы государственных коллегий. О том, как стал «колобродить» в русской науке этот «исследователь» свидетельствуют следующие факты.

Шлёцер написал «Русскую грамматику». И в ней его дилетантская наглость не могла не вызвать возмущение Ломоносова. Так, Шлёцер производил слово «боярин» от слова «баран», король — от немецкого «Kerl» (мужик). Слово «дева», которое в России является наименованием Пресвятой Богоматери, Шлёцер производит от немецкого «Dueb» (вор) и от нижнесаксонского «Tiffe» (сука). Это не могло не вызвать гнева Ломоносова. И он выпалил: «Из сего заключить должно, каких гнусных пакостей не наколобродит в российских древностях такая допущенная в них скотина».

Н. В. Гоголь писал: «Ломоносов стоит впереди наших поэтов, как вступление впереди книги».

Таким же вступлением Ломоносов видится и впереди российской науки. «Всякое прикосновение к любимой сердцу его России, на которую он глядит под углом её сияющей будущности, исполняет его силы чудотворной». Не эта ли сила вела его к многообразию творчества во многих отраслях науки.»

Ф.Ф. Болонев, д.и.н., Институт археологии и этнографии СО РАН