✅ ДРЕВНЕРУССКОЕ ВЕЧЕ. Вече – один из самых известных и в то же время один из...

✅ ДРЕВНЕРУССКОЕ ВЕЧЕ.

Вече – один из самых известных и в то же время один из самых загадочных институтов Древней Руси. Все знают, что это орган русского “народоправства”. Но что касается реального наполнения данного термина в древнерусских источниках, то исследователи расходятся по целому ряду принципиальных вопросов: Когда возникло вече как политический институт? Каков был социальный состав участников вечевого собрания? Какие вопросы входили в сферу компетенции вече? Каково географическое распределение вечевых понятий? Естественно, для того чтобы найти ответы на эти вопросы, необходимо учитывать всю совокупность известий о нем. Соблюдение этого правила прежде всего заставляет согласиться с выводом В.Т.Пашуто о многозначности понятия “вече”, которое могло связываться с: - совещаниями знати, - собраниями городских “меньших” людей, - заговорами, - военными советами, - восстаниями и т.д. Кроме прямых упоминаний самого слова “вече”, видимо, следует учитывать и те сообщения, в которых речь идет о том, что горожане или князь и горожане “сдумаша” о чем-либо. Во всяком случае у И.Я. Фроянова были достаточные основания для привлечения подобных известий при изучении “вечевых” вопросов. Одним из наиболее веских аргументов при этом служит классическое упоминание в статье 6684 (1176) г. о вечевом собрании во Владимире, решавшем вопрос о князе, который должен был занять престол после убийства Андрея Боголюбского. “В лето 6684 [1176 г.] Новгородци во изначала, и смоляне, и кыяне, и полочане, и вся власти, Якож на думу; на вече сходятся; на что же старейшин сдумають, на том же пригороди стануть”. Мы еще раз вернемся к этой фразе, а пока лишь отметим, что она действительно допускает толкование И.Я.Фроянова, согласно которому “собраться на вече – все равно что сойтись на думу, думать, а принять вечевое решение, значит “сдумать”". В то же время такой подход к определению объема материала, который можно использовать для изучения вече, встречает и довольно серьезные возражения. В частности М.Б. Свердлов полагает, что: “Повесть временных лет” сообщает о коллективных решения племен: “съдумавше поляне”, “и реша сами в собе”, “сдумавше [древляне] со князем своим Маломъ”. На этом основании делались предположения о существовании племенных вечевых собраний. Однако эти сведения слишком общи, чтобы определить, как решались вопросы – на племенных собраниях или избранными лицами-князьями и знатью. В летописи в аналогичной форме сообщается “реша козари”, “почаша греци мира просити”, хотя в IX-X вв. хазарский каганат и византийская империя были государствами, где политические вопросы решались не народным собранием, а монархами и их приближенными. Следовательно, известия летописи еще не свидетельствуют о племенных собраниях в племенных княжениях и тем более племенных союзах, территориальные размеры которых делали такие собрания невозможными, ограничивая число участников лишь отдельными представителями, вероятно племенной знатью”. Впрочем, данное замечание относится скорее не к тому, связаны ли коллективные решения с вечевыми собраниями, а к самому характеру этих собраний, к их составу. Что же касается возможности косвенных упоминаний “Повестью временных лет” хазарских и византийских “вечевых собраний”, то не стоит забывать, что перед нами – не только научное описание строя сопредельных с Русью государств, а его переосмысление в “своих” понятиях, привычных и ясных как летописцу, так и потенциальному читателю. Следовательно, подобные формулировки можно рассматривать в качестве опосредованного свидетельства распространенности вечевых порядков на Руси. Если, конечно, исходная гипотеза И.Я.Фроянова верна. Вернемся, однако, к приведенной выдержке из Лаврентьевской летописи. Она довольно сложна и вызывает определенные расхождения в понимании. Вообще, надо сказать, сравнительно немногочисленные прямые упоминания о вечевых собраниях настолько неясны и неоднозначны, что позволяют высказывать самые разные предположения, вплоть до прямо противоположных. Так, скажем, по мнению С.В. Юшкова, в данном случае идет речь о том, что: “изначала власти Новгорода, Смоленска, Киева, Полоцка и власти всех других городов собираются на думу, на совещания (вече): на чем порешат власти старших городов, то должны выполнить и пригороды”. Б.Д.Греков ж считал, что логическое ударение в приведенном отрывке сделано совсем на другом моменте, который: “относится не только к существованию вечевого строя (о хронологии вечевых собраний летописец едва ли здесь думал), сколько к обычной обязанности пригородов подчиняться городам…” Отмеченный момент никем не оспаривается. Действительно, пригороды не собирали свои вече и должны были подчиняться решению вечевых собраний “городов”. Это для нас также представляет несомненный интерес. Однако вопрос о том, как понимать летописное “изначала” все же остается открытым. Вообще Б.Д. Греков занимал в вопросе о времени существования вече довольно любопытную позицию. Не отрицая того, что вече – явление, относящееся к весьма древнему периоду (что, впрочем, следует лишь из косвенных замечаний), он в то же время писал о “молчании” вече с X по XII века: “В этой книге, посвященной Киевскому государству, писать о вече можно только с оговоркой, по той простой причине, что в Киевском государстве, как таковом, вече, строго говоря, не функционировало. Рассвет вечевой деятельности падает уже на время феодальной раздробленности. Только в конце периода Киевского государства можно наблюдать в некоторых городах вечевые собрания, свидетельствующие о росте городов, готовых выйти из-под власти киевского великого князя. Оправданием этой главы “Несколько замечаний о древнерусском вече” служит лишь тот факт, что в литературе по вопросу о вече далеко не всегда различаются два периода в истории нашей страны: период Киевского государства, когда вече молчит, и период феодальной раздробленности, когда оно говорит, и даже достаточно громко”. Как бы то ни было, судя по всему, нет никаких оснований полагать, что вече – продукт развития государственного аппарата. Скорее напротив, оно – предшественник и исток (или один из истоков) древнерусской государственности. В то же время, видимо, следует прислушаться к мнению Б.Д.Грекова, который, в частности, считал: “отнюдь не все, что называлось или могло (как полагают историки) называться вечем, – явления тождественные. Такое ограничение относится не только к различным периодам истории, но и к одновременно сосуществующим институтам”. Вот что писал ученый: “…народные собрания древлян надо отличать от совещаний киевского князя с боярами. Первые – это еще не изжитые остатки родового строя с периода высшей ступени варварства, вторые – следствие укрепления княжеской власти, отделения власти от народных масс, уже успевших выйти из рамок родового общества. Нас не должно смущать то обстоятельство, что оба явления наблюдаются параллельно в одно и то же время. Наша страна и в этот перепад времени была огромна в смысле стадиального развития в отдельных своих частях пестра. Было бы ошибкой не считаться с этими фактами и рассматривать все части громадной территории России как стадиально однородные”. И все-таки, как определяется время появления вечевых порядков и может ли оно вообще быть установлено сколько-нибудь точно? Как считал В.И. Сергеевич, опиравшийся на уже цитировавшийся текст Лаврентьевской летописи: “по мнению начального летописца и позднейшего, жившего в конце XII века, вече было всегда”. И продолжал, ссылаясь на легендарные известия начальной русской летописи (о хазарской дани, о переговорах древлян с Ольгой, о белгородском киселе и др.): “Вече как явление обычного права существует с незапамятных времен… Событием первостепенной важности, проложившим путь к новому порядку вещей, является татарское завоевание… Нашествие татар впервые познакомило русские княжения с властью, которой надо подчиняться безусловно. Почва для развития вечевой деятельности была уничтожена сразу”. Исследователи, говорящие о древности вече, чаще всего приводят свидетельство Прокопия Кесарийского: “Эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве, и потому у них счастье и несчастье в жизни считается общим делом”. Именно из этого следует вывод, что: “племенные вече – детище старины глубокой, palladium демократии восточных славян”. Во всяком случае подавляющее большинство историков придерживается мнения, что: “по своему происхождению вече – архаический институт, уходящий корнями в недра первичной формации”. С переменами, происходившими в социальной структуре восточнославянского общества, менялась и сущность самого учреждения коллективной власти. Раннее, “племенное” вече эпохи первобытного строя или военной демократии, видимо, серьезно отличалось от “волостного” вече второй половины XI-XII ввеков В то же время вызывает серьезные сомнения тезис Б.Д.Грекова о том, что вече временно – в связи с ростом городов – прекращает свою деятельность в период существования Киевской Руси. Такое утверждение не только нелогично, но и не подтверждается фактическим материалом (на что обращал внимание еще П.П.Епифанов). Скорее всего, вече продолжало функционировать, однако оно изменилось. Во всяком случае о созыве князем вече прямо говорится в рассказе “Повести временных лет” под 6523 (1015 г.) Ярослав Мудрый, перебивший накануне новгородцев “нарочитые мужи, иже бяху иссекли варягу” князя, получил известие о том, что власть в Киеве захватил Святополк Окаянный. “Заутра же собрав избыток новгородець, Ярославъ рече: “О, люба моя, дружина, юже вчера избих, а ныне быша надобе”. Утерл слез, и рече им на вечи: “Отець мой умерл, а Святополк седить Кыеве, избивая братью свою”. И реша новгородци: “Аще княже, братья наша иссечена суть, можем по тобе вороти”. Нет достаточных оснований говорить о том, что в данном случае новгородское вече по своему характеру ничем не отличалось ни от народных собраний предшествующей поры, ни от последующих вечевых сходок. Однако еще меньше поводов утверждать, что в XI веке вечевая деятельность на время прекратилась. Во всяком случае можно сослаться на аргументацию И.Я.Фроянова, который пришел к выводу: “Как показывают факты, вече собираются и X, и в XI, и в XII вв.” Приведем еще один пример. О вече как действующем органе городской власти прямо говорится в “Повести” и под 6576 (1068) г.: “Придоша иноплеменьници на Русьскую землю, половьци мнози Изяслав же, и Святослав и Всеволод изидоша противу имь на Льто. И бывши нощи, подъидоша противу собе. Грехь же ради нашихъ пусти Бог на ны поганыя, и побегоша русьскый князи, и победиша половьщи. Изяславу же со Всеволодом Кыеву побегщю, а Святославу Чернигову, и людье кыевстии прибегоша Кыеву, и створиша вече на торговищи, и реша, пославшеся ко князю: “Се половци росулися по земли; дай, княже, оружье и кони, и еще бьемся с ними”. Изяслав же сего не послуша. И начаща людие говорити на воеводу на Коснячька; идоша на гору, съ веча, и продаша на двор Коснячков, и не обретше его, сташа у двора Брясчиславля и реша: “Поидем, высадим дружину свою ие погреба”. И разделишася надвое: половина их иде к погребу, а половина их иде по Мосту; си же придоша на княжь двор. Изяславу же седящю на сенех с дружиною своею, начаша претися со князем, стояще доле. Князу же из оконца зрящю и дружине стоящи у князя, рече Тукы, брать Чудинь, Изяславу: “Видиши, княже, людье възвыли; посли, ать Всеслава блюдуть”. И се ему глаголющю, другая половина людий приде от погреба, отворивше погреб. И рекоша дружина князю: “Се зло есть; посли ко Всеславу, ать призвавше лестью ко оконьцю, пронзуть и мечемь”. Ии не полуша сего княдзь. Людье же кликнуша, и идоша к прубу Всеславлю. Изяслав же се видевъ, со Всеволодомъ побегоста з двора, людье же высекоша Всеслава ие поруба, въ 15 день семтября, и прославиша и среде двора къняжа. Двор жь княжь разграбиша, бещисленое множьство злата и сребра, кунами и белью. Изяслав же бежа в Ляхы”. Под следующим годом находим новое упоминание о киевском вече: “В лето 6577. Поиде Изяслав ис Болеславом на Всеслава; Всеслав же поиде противу. И приде Белугороду Всеслав, и бывши нощи, утаивъся кыян бежа из Белоагорода в Потлотьсску. Заутра же видевшие людье князя бежавша, възвратишася Киеву, и створиша вече, и послашася къ Святославу и къ Всеволоду, глаголюще: “Мы уже зло створили есмы, князя своего прогнавше, а се ведеть на ны Лядьскую землю, а поидета в град отца своего; аще ли не хочета, то нам неволя: зажегшее град свой, ступим въ Гречьску землю”". В последний раз “Повесть временных лет” рассказывает о вече под 6605 (1097) г., когда в бою за Владимир Южный был тяжело ранен князь Мстислав Святополкович, скончавшийся в ту же ночь: “И таиша и 3 дни, и въ 4-й день поведаша на вечи. И реша людье: “Се князь убьен; да аще ся вдамы, Святополк погубит ны вся”. И послаша к Святополку, глаголяще: “Се сын твой убьен, а мы изнемогаем гладом. Да аще не придеши, хотять ся людье предати, не могуще глада терпети”". Как видим, никаких оснований для того, чтобы считать вече “молчащим” в XI веке, у нас нет. Так что прав был М.Б.Свердлов, когда писал, что вопрос о власти в Киевской Руси оказался “неразрывно связанным с определением судеб племенного собрания – вече, высшего органа племенного народного самоуправления и суда”. Другой вопрос: кто мог участвовать в вече и оставалось ли оно на всем протяжении своего существования “высшим органом народного самоуправления и суда”? Социальный состав вече вызывает у исследователей, пожалуй, наибольшие расхождения и разногласия. С.В.Юшков считал, что “веча были массовыми собраниями руководящих элементов города и земли по наиболее важным вопросам”. Близкого мнения придерживается и И.Я.Фроянов. Он пишет: “Обращает внимание демократический характер вечевых совещаний в Киевской Руси. Вече – это народное собрание, являвшееся составной частью социально-политического механизма древнерусского общества. Подобно тому как в далекие времена народные собрания не обходились без племенной знати. Так и в Киевской Руси непременными их участниками были высшие лица: князья, церковные иерархи, бояре, богатые купцы. Нередко они руководили вечевыми собраниями. Но руководить и господствовать – вовсе не одно и то же. Поэтому наличие лидеров-руководителей (заметим, кстати, что