Семейная психотерапия

  • Женитьба дурака

    Женитьба дурака

    Эта книга, написанная как исследование по прикладной Культурно-исторической (КИ) психологии, в сущности, является одной из частей Науки думать. Весь первый раздел взят из «Введения в Науку думать» и составляет теоретическую основу исследования. Во второй части помещены материалы большого семинара по науке думать, проводившегося в Академии самопознания в январе 2008 года. Семинар назывался «Женитьба дурака» и работал на материале Любжи.

    Содержание (выборочные главы): 

    Часть первая. Просто дурак

    Дурак - это так привычно и так непочетно, нелестно, что мы стараемся даже не смотреть в его сторону. Дурака понимают даже дети, только они, по глупости своей великой, даже не стесняются так и называть друг друга, что взрослому человеку не к лицу, то есть неприлично. Все-таки обозвать человека дураком - обидеть или, как говорится, нанести обиду. Поэтому взрослые стараются сдерживаться, а потому отводят себе глаза от этого понятия.

    Причем, как обычные люди, так и ученые иссле­дователи. Ученые, особенно психологи, как это ни удивительно, тоже люди приличные, и потому непри­личные темы не исследуют. Дурака, как и брань, иссле­довали только языковеды, да редкие философы, вроде князя Трубецкого. Поэтому дурак как понятие психоло-гическое на сегодняшний день, насколько я знаю, не исследован настолько, что даже не является этим самым психологическим понятием.

    При этом весь русский народ, а на своих языках и всё человечество, управляют поведением друг друга именно при помощи этого рычага. Но то ведь бытовое управление, не научное... а значит, его как бы и нет! Как нет любых народных объяснений душевных явлений. Между тем, дураков полно, и даже в научном сообществе... простите, если я что-то выдал!

    И искушение назвать кого-нибудь дураком, а всех остальных дураками, так велико, что ученые не в силах ему сопротивляться. В итоге рождаются страннейшие словосочетания, вроде ученых дураков, что явно относится к людям науки. Или разумных дураков, как называли в восемнадцатом столетии последних русских скоморохов во времена Кирши Данилова, чей сборник былин вы, возможно, читали.Как видите, эти странные обороты весьма отличаются от привычного, бытового понимания дурака, которое отразилось в русском лубке девятнадцатого века: Трое нас в тобою шальных, блажных дураков! Все-таки дурак - это что-то сниженное по сравнению с нами, обычными умными людьми. И поэтому в именах - ученые или разумные дураки - есть какая-то странность, которая заставляет задуматься. И если этому искушению поддаться и не встряхивать головой, чтобы избавиться от наваждения, то можно найти подсказки.

    В качестве одной из таких подсказок скажу: словарь «Человек в производных именах русской народной речи» Алексеенко и Литвинниковой приводит шесть с полови­ной десятков слов, производных от слова дурак и означа­ющих то же самое. О словах, которые означают того же дурака, но звучат иначе, вроде «пня», «дубины» или «дуба», я и не говорю. Их, наверное, не счесть. Это может означать лишь одно: понятие, скрывающееся за словом дурак чрезвычайно важно для нас с вами.

    А поскольку дурак - это противоположность ума и разума, значит, оно не менее важно и для Науки думать.

    Глава 1. Магические истоки

    Я не буду сейчас углубляться в понятие о дураке постепенно, а сразу начну с главного, с магической древности, которая скрывается за дураком. И чтобы показать это, воспользуюсь уже проделанной до меня исследовательской работой русского писателя Александра Синявского.

    В советское время он был затравлен коммунистами в Советском Союзе, как диссидент, то есть инакомыслящий, эмигрировал и работал за рубежом. В 1978-79 годах имбыл отчитан в Сорбонне курс лекций, посвященных русской культуре. Одна из ее частей называлась «Иван-дурак. Очерк русской народной веры».

    Работа эта начинается с мифологической древности, а завершается простыми зарисовками лагерных встреч автора с людьми веры, с разного рода сектантами, которых травила власть, вычищая сознание советского народа. Но меня сейчас интересует только то, что относится к понятию дурака. Я не во всем согласен с Синявским, но пока просто перескажу ход его мыслей, потому что в целом он позволяет взломать защиту бытового научного мышления и взглянуть в неведомую часть самого себя.

    Синявский начинает с того, что дурак - это любимей­ший герой русской народной сказки. И это странно, ведь дурак - это последний и худший человек, как народ мог сделать его своим героем? Почему именно дураку сказка отдает первенство, победы и весь свой мир в награду?

    «Дурак занимает самую нижнюю ступень на социальной и, вообще, на оценочно-человеческойлестнице. Недаром само слово «дурак» это ругательство - и весьма оскорбительное, и весьма распространенное. Никому не хочется быть дураком»1.

    Уже в этих коротких строчках немало вопросов для психолога. Почему нам не хочется быть дураком? С какого возраста мы обретаем это желание - нежелание? Почему? И как оно нам прививается? На эти вопросы каждый человек самопознания вполне может ответить сам, просто вспоминая собственное детство.

    Следующие вопросы сложней, и на них без иссле­дования не ответить. Почему ругательство «дурак»

    1Синявский А. Иван-Дурак. Очерк русской народной веры. - Париж, Синтаксис, 1991, с. 34.оскорбительно? И что такое оскорбительно? И почему именно это ругательство столь распространенно? А по распространению оно, безусловно, самое используемое. В каких случаях мы его используем? Когда хотим оскор­бить? Или же когда хотим показать нечто, связанное с разумом, что можно назвать его отсутствием или нера­зумностью? А если это так, то оскорбительно ли это слово вообще? Или же при его произнесении мы делаем нечто совсем иное?

    И это не все вопросы. К примеру, остается не задан­ным вопрос: а как вышло, что социальная лестница вы­растает из дурака? И почему социальная лестница совпала с оценочно-человеческой? То есть с тем образцом, по которому мы судим, насколько человек- человек, на-сколько он очеловечился. Почему определение человеч-ности идет относительно дурака?

    Ну, и заключительный вопрос: как сказка сделала именно дурака своим героем, учитывая все предыдущие вопросы? Она, что, - расставляла какие-то оценки, учила жить, подсказывала, как занять достойное место в общест­ве? А слова: сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок, - не просто пустой речевой оборот для украшения слога?

    Чтобы понять все это, Синявский дает описание ска­зочного дурака: он лентяй, часто пьяница, обязательно грязнуля. «Но, конечно, главное свойство дурака - это то, что он дурак и всё делает по-дурацки. Говоря иными словами, совершает всё невпопад и не как все люди, вопреки здравому смыслу и элементарному пониманию практической жизни» (Т.ж.с.35).

    И опять вопросы, они же - подсказки. Делать всё по-дурацки - это невпопад и вопреки здравому смыслу и пониманию бытовой жизни, то есть того мира, в котором живешь. А что такое впопад? Впопад с чем или с кем? С людьми? То есть делать впопад - это делать как все люди? Значит, дурак всё делает не по-людски? А как это по-людски? Если дурак рожден человеком, то может ли он хоть что-то делать не как человек? А если может, то с какого мига начинается человечность?

    А если о человечности можно говорить как о чем-то, что дано не обязательно, что не гарантируется лишь обретением человеческого тела, и что может однажды включаться, то, значит, и все люди не всегда люди? И лишь с какого-то мига становятся ими. Миг же этот определяется снаружи оценкой остальных людей. А изнутри? Очевидно, каким-то решением вести себя так, как от тебя ожидают.

    А как ожидают? Похоже, в соответствии со здравым смыслом. А что это такое? Ведь это явно не разум, иначе так бы и было сказано. Нельзя сразу сказать, что такое здравый смысл, но очевидно, что это тоже какой-то выбор, потому что раз есть смысл здравый, значит, могут быть и иные. К примеру, научный смысл, логический смысл, философский...

    И что такое понимание практической жизни? Нет, не в бытовом смысле, а с той точки зрения, которая звучит в понятии дурака. Ведь дурака проверяют именно этой странной «практической жизнью». Что это за орудие про­верки нашей разумности. И насколько оно совпадает со здравым смыслом? Можно ли так сказать, что «практи­ческая жизнь» - это условно вещественная ловушка для дураков, а здравый смысл - знания о том, как её проходить?

    Вот послали дурака на базар закупить нужные вещи. По дороге, заметив, что лошади тяжело, дурак решает облегчить ее жизнь: ведь у нее четыре ноги и у купленного им стола тоже четыре ноги. Пусть стол сам бежит следом. Затем он скормил купленную кашу крикливым воронам, чтобы они не голосили, как голодные дети. Одел придорожные пеньки в горшки и корчаги, чтобы ребятам без шапок не мерзнуть.

    «Врезультате Иван возвращается домой с пустыми руками. Его, конечно, в очередной раз бьют, ругают и называют дураком. Бесспорно, Дурак приносит вред семье, а иногда и всему обществу» (Т.ж.с.36).

    Дурака бьют и ругают, в том числе дураком. Почему? Почему дурака надо бить?

    Не думаю, что хоть кто-то задумывался об этом, тем более не сомневаюсь, что ни один из психологов не ставил такой вопрос. Просто потому, что тут и вопроса-то нет, -все так очевидно, что можно запретить и осудить телесные наказания, но только не понять и не задуматься. Тут у тех, кто мог и должен быть это изучать совсем нет разума и думать им нечем.

    И все же: почему дурака бьют? Ответ, потому что он приносит вред, кстати, такой же очевидный, совсем не ответ. К тому же, мы не знаем и не понимаем, что такое вред. Но и это не главное, это лишь оправдание избиения. Но почему избиение? Почему не какое-то иное действие? Кстати, а какое еще? Отправить в школу? Лишить премии? Выставить на общественное порицание?

    А разве это другие действия? Ведь это то же самое избиение, как и ругань и обзывания дураком. Что такое ругательства? Это же брань. А брань - это битва, бой. Вот и бьют, ругаясь, то есть бранясь. И если мы задумаемся о том, что такое вред, то лишение премии - это совершенное зеркальное подобие того вреда, что причинил дурак. Но что он причинил?

    Он ухудшил наше выживание. Это и есть вред.

    А избиение? Разве избиение, особенно сильное, не ставят тебя на грань смерти? И тем самым, разве дураку не объясняют, что такое дурак, через понятие выживания?

    Но тогда, говоря, что я дурак, мне говорят, что я на краю смерти или, по крайней мере, движусь к ней.

    Значит, дурак - это пограничник, который живет на грани смерти. По крайней мере, гораздо ближе к ней, чем все остальные - умные люди. Следовательно: умно избегать смерти и глупо играть с ней и не убегать от нее.

    Это огромные образы, это мифология и философия...

    И вот Синявский приходит к выводу: «...дурацкое поведение оказывается необходимым условием счастья -условием пришествия божественных и магических сил» (Тж.).

    Да, действительно, дурак в сказке всегда оказывается в средоточии волшебных действий, вокруг него закручиваются чудеса. И ведь это соответствует многим философским и религиозным воззрениям на недеяние или упование на волю божию.

    «Здесь (как ни странно звучит это слово) философия Дурака кое в чем пересекается с утверждениями некоторых величайших мудрецов древности, («я знаю только то, что я ничего не знаю» - Сократ; «умные - не учены, ученые - не умны» - Лао-цзы), а также с мистической практикой разного религиозного толка. Суть этих воззрений заключается в отказе от деятельности контролирующего рассудка, мешающей постижению высшей истины. Эта истина (или реальность) является и открывается человеку сама в тот счастливый момент, когда сознание как бы отключено и душа пребывает в особом состоянии - восприимчивой пассивности.

    Разумеется, сказочный Дурак - не мудрец, не мистик и не философ. Он ни о чем не рассуждает, а если и рассуждает, то крайне глупо. Но, можно заметить, он тоже находится в этом состоянии восприимчивой пассивности. То есть - в ожидании, когда истина придет и объявится сама собою, без усилий, без напряжения с его стороны, вопреки несовершенному человеческому рас­судку.

    Отсюда, кстати, народные и просто общеупот­ребительные разговорные обороты - вроде «везет ду­ракам», «дуракам счастье», «Бог дураков любит», -которыми широко пользуется и русская сказка» (Т.жс.39).

    Я бы добавил к этому: да, дурак сказки не мудрец и не философ. Он даже не мистик. Он не ставит себе целью жить в недеянии и позволении. Он живет таким образом, можно сказать, случайно. Это народ, помня о том, что за такой жизнью есть путь и сила, выбирает из множества случайных жизней те, о которых стоит рассказывать. А рассказывать стоит лишь о тех, в которых такая жизнь увенчалась успехом. А если такого совпадения и не было, о нем стоит мечтать.

    И народ мечтал, а значит, чуял, что за здраво-мысленной жизнью есть сила, но и за жизнью дурацкой тоже. Причем, за жизнью здравомысленной есть сила выживания. Если живешь здраво, то обязательно будешь иметь свою синичку в руках, то есть свой кусочек силы размером с краюшку хлебца с маслицом. А вот жизнь в недеяниии трудней, но и сорвать можно много, ох, много! Дураков не просто Бог любит - их царствие небесное, как нищих духом!..

    «5 основе этих алогичных представ-лений, однако, действует определенная логика. Почему «Бог дураков любит»? Во-первых, потому, что Дураку уже никто и ничто не может помочь. И сам себе он уже не в силах помочь. Остается одна надежда: на Божью помощь. Во-вторых, Дурак к этой помощи исполнен необыкновенного доверия. Дурак не доверяет - ни разуму, ни органам чувств, ни жизненному опыту, ни наставлениям старших. Зато Дурак, как никто другой, доверяет Высшей силе. Он ей -открыт» (Т.ж.).

    Прекрасное рассуждение, за исклю-чением одной неточности: дурак не доверяет разуму. Это не так. Вспомним еще раз сказку:

    «Едет домой, а лошаденка была такая, знать, неудалая, везет - не везет! «А что, - думает себе Иванушка, - ведь у лошади четыре ноги, и у стола тож: четыре; так стол-то и сам добежит». Взял стол и выставил на дорогу».

    Нельзя сказать даже, что Дурак не доверяет здравому смыслу - он вполне ему мог бы доверять, просто он его не воспри-нимает, не впускает в свое сознание. Как и жизненный опыт других людей. Но разуму он доверяет, и вполне разумен: ведь это явный пример работы дурацкого разума. Просто Синявский, увлекшись красивым сказоч­ным образом дурака, не дал себе труда дать определение разуму. Дурак чрезвычайно разумен и даже рассудителен! Вот только разум его неполноценен.

    Эта неполноценность если не ключ к магическим силам, то уж точно дверь в те состояния, в которых силу можно раскрыть в себе или добыть в мире. Насколько народ запомнил их, конечно. И это как-то связано с разумом, лишенным знаний. Синявский говорит об этом на примере забредшей в шестнадцатом веке на Русь рыцарской повести о Бове Королевиче, которая была превращена русским мужиком в народную сказку:

    «5 итоге Бова-Королевич превратился в русского сказочного героя. Притом - не в дурака, а в храброго богатыря. И вдруг у этого Бовы-Королевича - чисто текстуально -устанавливается связь с Иваном-дураком. В русском варианте «Повести о Бове-Королевиче» говорится: «И пошел Бова куды очи несут, и Бове Господь путь правит».

    Всего две фразы - скрестились. Стоит герою не знать (окончательно не знать - куда идти), как вме­шивается Господь, и начинает направлять и указывать ему правильную дорогу» (Т.ж.с.40).

    Тут Синявский не прав: дорога как раз не правильная. Она божья! И достигается она тогда, когда человек теряет знания о том, как жить...

    «В широком смысле слова, всякий, любой герой волшебной сказки это где-то, в принципе, Дурак. Хотя таким словом он далеко не всегда именуется и может быть нормальным человеком и даже каким-нибудь прекрасным иумным царевичем. Но слово «дурак» незримо стоит за ним. Потому что никакой царевич, никакой королевич в волшебной сказке сам по себе, как человек, ничего собою не представляет и ничего не стоит. И благодаря этому отсутствию собственных способностей (т.е. благодаря пассивному или, назовем это условно, «дурацкому» состоянию) он и выигрывает с помощью магической силы.

    Высшая мудрость или магическая сила к Дураку всегда приходят извне, со стороны. Приходят только потому, что он - Дурак и не может ни на что другое рассчитывать. Потому он и не хочет ничего делать» (Т.ж.с.40-41).

    Даже если все не так просто, бесспорно то, что сказка рождалась тогда, когда мир жил не социальным устроением, а силой магии. Сказка древнее всей прочей литературы, и посвящена она силе, красоте, волшебству.

    И среди всего этого восседает на троне тот, кто правил тем миром. Имя ему Дурак...

    А потом пришли иные времена, и мы стали умнее, но при этом все сражаемся и сражаемся с дураком в себе и окружающих, все пытаемся доказать, что мы не дети и не внуки своего великого предка-прародителя...

    Почему?