Мой миф о Тропе. Тропа и ­ Нью-эйдж - 3

Автор Шевцов А.А.
  

16.08.2006 г.

02 ноября 2005 г.

Да, я считаю, что у черносотенной травли, что
разворачивается сейчас в России, есть заказчики —
и политические и экономические, но точно не
русские. Это никак не исключает того, что кто-то
из активистов выполняет этот заказ по душевному
позыву, искренне веря в свое право сливать яд на
тех, кто не так летит, не так свистит. Но заказ есть,
за него платят. И если ты не получаешь денег за то,
что их стоит, значит, ты уж очень простой… Про тех, кто нанят, я говорить не хочу. Про них могут сказать
что-то определенное только соответствующие службы. Я могу
говорить лишь как психолог, исследуя сознание — свое и других
русских людей, вовлеченных в эту игру.
Является ли незнание того, что работаешь на разрушение
России, оправданием? Я гляжу на себя и на то удивление, с
которым воспринял обвинения в принадлежности к Нью-эйдж, и
понимаю, что наши состояния схожи. Мы, с искренним
травильщиком, оба не ведали, что творим. И если моя невольная
принадлежность к Нью-эйдж была разрушительна для России,
является ли мое неведение оправданием?
Правоведение говорит однозначно: незнание закона не
является оправданием в случае его нарушения. Но это если закон
нарушен!
Я точно не нарушал закон в своей деятельности, иначе меня
бы уже притянули. С точки зрения закона я чист, но ведь
возможность нанесения вреда законом не исчерпывается.
Травильщики «Закон о свободе совести», конечно, нарушают,
потому что их заносит в хамство и оскорбления. Да и перед
клеветой или измышлениями они не останавливаются, когда
нужно создать образ пострашней.
Но, поскольку я их за нападки лично на меня ни к какому
ответу призывать не намерен, мы можем посчитать это лишь
издержками того класса, в котором обучаемся демократии и
достоинству, и исключить правовую, точнее, антиправную
сторону их деятельности из рассмотрения. И тогда мы на равных
остаемся перед судом совести. И что она говорит мне?
Примерно, следующее: вот я действовал, и, действуя, я
нисколько не сомневался, что делаю дело России и русской
культуре полезное. По совести я чист. Но разум мой пытается
взглянуть шире: при этом я был в неведении о том, что я несу в
сознание русских людей идеи Нью-эйдж. И разум задает вопрос:
останусь ли я в том же состоянии самооправдания, если подумаю
о последствиях, которые выявятся не сразу, а когда пройдут годы,
и я взгляну на то, что делал, с точки зрения того мира, который
помогли создать мои действия? Иными словами, как я оценю
свою деятельность с точки зрения обозримых последствий?
И то же самое можно применить к травильщику. Будет ли
по-прежнему так уверен в своей правоте, подойдя к последней
черте, тот, кто травил Древнюю русскую веру, Нью-эйдж и Тропу?

Вопрос кажется риторическим, не имеющим ответа. Но ведь
ничто не мешает нам подумать и поиграть с этим приемом
построения возможного будущего и просчитывания последствий
наших действий.
Я предоставляю подумать о том, к чему вела Тропа — моя
Тропа, та, которую я описал в этом Мифе о Тропе — тем, кто ее
ненавидит, и тем, кто ею жил.
От себя же могу сказать лишь одно: я пытался понять —
возможно ли у русского народа будущее, как у общности,
осознающей себя единым народом, и убедился с помощью
многолетних социально-психологических исследований, что
русские люди не хотят быть русскими, не хотят жить вместе, не
хотят помогать друг другу. Они стыдятся того, что они русские,
уехав за границу, они стараются как можно быстрее превратиться
в граждан той страны, куда сбежали, забывают язык, не
встречаются с соплеменниками и ненавидят Россию.
Живущие здесь, не хотят знать свою родную историю, не
хотят говорить по-русски, постоянно пытаются перевести для себя
русскую речь с помощью иностранных словечек, проповедуют
лишь одну общую русскую веру — Кидалово, и очень хотят урвать
побольше и спрятаться в тину, чтобы не нести ответственности за
себя, за дело, и за Родину…
Я считаю, что Тропа позволила сделать наглядным, что мы
живем на развалинах Великой Империи, состояние сознания
людей соответствует тому, что было во времена падения Рима и
описано Марком Аврелием в его дневниках. Старье отмирает,
исчерпав жизненную силу, а на смену ему приходят новые этносы,
которые и составят в ближайшее столетие становой хребет новой
нации, которая рождается на этой территории.
Из Рима, после веков упадка, родилась Италия. Нечто
подобное произойдет и с Россией. И поэтому Тропа умерла, став
для меня символом всей России. А я ушел, чтобы создать
сообщество Хранителей — тех, кто сохранит для Будущей Русской
Италии классическое наследие Третьего Рима.
Вот поэтому мы и создали издательства и Этнографические
исследовательские мастерские, и собираем, собираем то, что
обязательно должно уцелеть, как наследие мировой культуры.
Конечно, мы будем не единственными, и та же Русская
Православная церковь переживет потрясения, грядущие из
довольно понятного будущего, как она уже переживала их во
множестве. И сохранит в своих монастырях часть наследия нашей
культуры. Переживет, наверное, и наука. Но потери будут
огромны, и думать о том, в каком мире нам придется жить,
должны мы все…

Поэтому я хочу подумать о том, к каким последствиям
приведет заказ на травлю духовных движений.
Как кажется, он приведет к «консолидации сил» вокруг
Церкви, то есть, говоря по-русски, эта травля сделает русских
едиными, и Православие сможет противостоять времени, как
скала в потоке…
Скажу сразу: я отнюдь не безумный борец за права человека и
безграничную демократию. Я, скорей, с отвращением отношусь к
тому, как сейчас голубые воришки под видом носителей
либеральных ценностей разворовывают Россию, присоседившись
к Власти. Я хочу жить спокойно, в достатке и с уверенностью, что
завтра смогу заниматься тем, что люблю.
Поэтому мне нужно сильное государство, которое обеспечит
мне эти условия. Не тоталитарное, которое ограничит меня в
правах, как это было в Советском Союзе, но и не гнилое и
продажное, каким оно все больше становится на наших глазах.
Государство, соответствующее конституции, этого вполне
достаточно.
Конституция и Закон о свободе совести говорят, что
государство будет защищать существующий порядок, и не
позволит его разрушать противозаконными средствами. Меня это
совершенно устраивает, потому что означает: защита от врагов и
наше дело тоже. Если наша гражданская совесть говорит нам, что
кто-то или какое-то сообщество вредны, мы не должны молчать,
что и делают христианские воинники.
Но действовать мы должны законно: либо добиваясь
осуждения вредителей, либо требуя изменения законодательства,
если оно недостаточно гибко, чтобы обеспечить нашу защиту. И
никогда не забывая, что суд не просто против вас, он видит и в вас
и в той стороне, которую вы травите, граждан все того же
государства! Поймите: там же тоже люди, и они тоже по-своему
правы… Просто допустите эту мысль, что там тоже люди, и они
могут пострадать только потому, что вы не разобрались, не
поняли, вам просто кто-то подсунул фальшивку, чтобы
подтравить, зная вашу горячность…
Вы, почему-то считаете, что имеете право ломать чужие
судьбы, а суд не считает себя в праве, и всего лишь пытается
разобраться. И ему, чтобы запретить какое-то общественное
явление, необходимо, чтобы все наше общество признало это
явление недопустимым и сделало этот запрет законом. Но суд
видит не только то, что осужденные вами без суда, подчас не
виноваты, но и то, что вы очень часто звереете, а значит, теряете
человеческое состояние, и с ним, способность думать и понимать.
Отказывая вам в запретах на духовные движения, суды, если
вдуматься, кричат вам: Христианство построило себя на призыве
уйти от скотского состояния, от состояния зверя, к состоянию
божественному, к состоянию, утерянному с грехопадением Адама.
Возврат этот идет через разум, так возвращайтесь… Не
предавайте Невесту Христову!

Если мы попробуем вернуться к разумности и посмотреть на
возможные последствия, то возможен такой вопрос: что будет,
если мы будем работать законодательно? Государство усилится, и
усилится не как деспотия, а за счет нашего в нем участия. То есть
как демократия.
А что будет, если мы будем плевать на законы и создающее
их от нашего лица государство, и действовать так, будто их и нет?
Стоит ли отвечать?…
Если мы хотим жить в слабом государстве, надо всего лишь
не замечать ни его, ни его усилий, надо всего лишь сделать вид,
что его нет, и жить так, будто его нет, со всеми его попытками
навести порядок. Не много и надо-то! Как раз столько, сколько мы
уже сделали для того, чтобы Третий Рим пал и рождалась Новая
Русская Италия…
Той России уж нет…

Травильщики, безусловно, делают все, чтобы отменить закон
и стать вместо судий. Это уже плохо. Но, возможно, они просто
бьют в набат и обращают внимание государства на тех врагов, что
то не заметило?
Сомнительно. Потому что «враги эти», уж слишком часто
оказываются простыми гражданами России, которые ни сном, ни
духом не помышляли о развале страны. Их бьют по старому
правилу шпаны: бей своих — чужие бояться будут. Травильщики
считают вредными, деструктивными сектами не тех, кто
разрушает государство, а тех, кто разрушает их личную
монополию на духовную власть в этом государстве.
И для этого им не требуется ни закон, ни действительные
исследования своих врагов, — личных врагов! — они узнают их влет
и по запаху. К сожалению, суд не может их интуиции пришить к
делу. Поэтому многие настоящие вредители оказываются
безнаказанными.
Хамская распущенность и избыток ненависти служат плохую
службу российским ревнителям благочестия. Там, где для
уничтожения инакомыслия достаточно одной наглости и лжи, не
рождаются школы мысли. Сила есть — ума не надо.
А без Школы, без культуры исследования, разбора и
доказательства ты оказываешься беспомощен перед лицом
подготовившегося врага, как средневековый православный витязь
со своей булавой против американского «Стелса».
Я приводил письмо студента факультета религиоведения: в
стране не разработана понятийная база для элементарных
экспертных заключений не только о деструктивности
религиозных объединений, но даже и о том, являются ли они
религиозными. Как же судам выносить свои суждения?!

В общем, человек решивший действительно разобраться,
оказывается в ловушке, и очень скоро задается вопросом: если
вокруг всяческих сект столько лет ведется такая шумиха, то
почему все эти активисты антисектантского движения не создали
простых и понятных требований к религиозным и духовным
движениям, исходя из которых любой разумный человек мог бы
понять, что принимается нашим обществом, а что за чертой
дозволенного?
И вывод таков: вода держится мутной намеренно, чтобы
всегда была возможность не отвечать за свои слова, чтобы было
право на любые ошибки, и чтобы всегда было можно использовать
антисектантскую травлю против любого общественного
движения, лишь бы только появился заказчик.
Пока нет Определения явления, любое общественное
движение можно подвести под определение того, что МОЖНО
ТРАВИТЬ.
И значит, вся эта травля, не духовная, а политическая. И
Нью-эйдж травится политически, и он очень удобен для этого,
потому что его нельзя определить однозначно. Обзываем ВСЕ, НА
ЧТО ПРИШЕЛ ЗАКАЗ, Нью-эйдж, и вот уже мы пляшем на его
поверженном теле, а они — дружина, жадня веселия, как говорило
Слово о полку Игореве.

Но я хочу разобраться, и поэтому я все пытаюсь понять, к
чему же ведет травля черносотенного толка. Я делаю допущения.
Как кажется, она позволит собрать силу, собрать тех, кто готов
воевать от лица Христианства. Как это называлось век назад —
Черную сотню. Несколько сотен, может быть, даже тысяч или
десятков тысяч клинков. И что дальше?
Допустим, цель травильщиков не просто травить, но все же и
добиваться чего-то. Хотя бы уничтожения тех духовных движений,
которых смогут вырезать несколько полков Черной сотни. Что
дальше? Уничтожат ли они их? Справятся ли? История ведь уже
показала, что Черная сотня, как и любые бандиты, трусливы, и
разбегаются, когда дело доходит до настоящих боев. Они могут
резать и запугивать только пока есть сильное государство. А что
будет, если начнется настоящая бойня? Придется подымать весь
народ?
Я сомневаюсь, что черносотенцы вырежут даже малые
духовные движения. Без вмешательства все того же закона это не
получится. Их быстренько пересажают. Значит, ошибка. Но,
допустим, им это удалось, и в стране останутся только четыре
основных конфессии: православие, ислам, буддизм и иудаизм.
Успокоятся ли они на этом?
Опять же сомнительно. Нелогично. Дальше надо уничтожать
либо слабейшего, либо самого ненавистного. А кто самый
ненавистный? Для всех по разному. Если вы еще не догадались, то
травля Нью-эйдж — это артподготовка к вырезанию Буддизма. Но
об этом чуть позже.
Получится ли? Вряд ли. Если бы могло получиться, уже давно
вырезали бы.
Значит, война. Большая и кровавая.
Вопрос: удастся ли ее выиграть, и чего она нам будет стоить?

Воякам всегда хочется ввязаться в хорошую драку. И
Наполеон и его поклонник Ульянов-Ленин исповедовали этот
принцип — сначала ввязаться, а смотреть будем потом. И что? Оба
страшно проиграли, а платили за это народы.
Я не хочу платить за чужую глупость. Я понимаю: тот, кто
лезет на драку, всегда надеется, что победит. Другая возможность
просто не вмещается в его воспаленную голову. А если подумать и
попытаться осмыслить вариант проигрыша?
Возможно ли поражение в войне, которую могут затеять
между собой мусульмане и православные? Да неизбежно оно! Для
обеих сторон.

Просто попробуйте принять эту мысль хоть на мгновение.
Мы неизбежно станем так же слабы, как Югославия после Косова.
И нас поставят на колени, а порядок на наших улицах будут
наводить НАТО и хамеры. Так и рвется из моей продажной
русской души: уж лучше они, чем тот беспредел, что творится
сейчас! В точности, как при призывании варягов: велика и
обильна земля наша, но порядку в ней нету. Приходите и
володейте нами!..
И что, будем думать о том, как призвать варягов и НАТО, или
отведем чуточку мозгов на то, чтобы самим поработать на
порядок?

Тропа, была, возможно, самым масштабным
социально-психологическим экспериментом по проверке
возможности совместной жизни людей самых разных
национальностей. Это был осознанно задуманный и
поставленный мною эксперимент, который длился более десяти
лет, который прописывался по ежегодным сценариям, в котором
велись различные психологические и культурологические
исследования. В них участвовали тысячи людей. И мы
последовательно моделировали общество вообще, и наше
государство в частности. И мы очень трезво смотрели, как ведут и
как поведут себя русские люди в различных условиях. И до сих
пор мы продолжаем это исследование общественной психологии
и народной души.
Да, многие приходили на Тропу, зажегшись идеями
Нью-эйдж. Но разве это мы несли эти идеи в их сознание? Нет,
мы всего лишь исходили из некой исходной данности: русские
люди являются носителями этих идей. И что дают они для нашей
жизни?
Идеи Нью-эйдж определенно свели нас вместе. И поэтому
Тропу можно считать и экспериментом по изучению той части
общества, которая приняла идеи Нью-эйдж. Тропы нет, и нас
стоило бы спросить: и что же показали ваши исследования? Что
такое Нью-эйдж в русском прочтении? Насколько он вреден? И
как жить тем русским людям, которые и знать не знают, что их
взгляды совпадают с какими-то зарубежными мыслителями?
Ведь, если задуматься, и Битлз и Высокая мода, и бытовой
компьютер — это все Нью-эйдж… Не говорю уж, про крылатые
ракеты и спутниковое слежение, которые просто вынуждают нас
знать, чем живет Запад…
Думая об этом, я невольно задаю себе вопрос: так нет ли в
Нью-эйдж нескольких частей или слоев. Того, с которым бьется
Православие, как с духовной диверсией Запада, и того, что
необходимо изучать, чтобы не быть раздавленными, оказавшись
беспомощными перед лицом превосходящих сил? И третий слой
можно рассмотреть: тот, что лишь назвал и озвучил ценности,
ставшие общечеловеческими за последние века. За те самые века,
что заставили измениться и помягчеть даже Православие?

Мой вывод по итогам всех этих исследований,
проделанных Тропой:
Мир меняется, меняются люди, они хотят жить так, как
требуют их души. И души наши каким-то образом откликаются на
одни идеи Нью-эйдж и отчетливо не принимают другие. Именно с
этим противником столкнулось Христианство. Не Нью-эйдж, а
души людские оказались тем, что сопротивляется черносотенному
давлению. Они попробовали свободы и не хотят снова в тот
погреб, в котором их держали. Они почему-то избирают идти
иными путями
Православие, конечно, не примет это как подсказку, и
меняться, с учетом наших душевных позывов, не будет. Но это его
право.
Мы же вправе попытаться понять: что же улучило нас в
Нью-эйдж, и не было ли двух движений с этим именем. Одного —
импортного, а второго — в наших душах, вполне самобытного,
вызревшего как мечта о свободе за долгие годы Советской
тюрьмы, и лишь узнавшегося в Нью-эйдж, который оказался
пошустрее нас.
Я заявляю: русский Нью-эйдж — это некое состояние
сознания, вызревшее у русского человека вполне самостоятельно,
и лишь использовавшее Нью-эйдж как зеркало, для познания себя.

А. Шевцов

Последнее обновление ( 16.08.2006 г. )