ГЕН ВОИНА

ГЕН ВОИНА
По мере возрастания требований к солдату в современной войне все чаще приходится вспоминать о профессиональных сословиях, кастах военных: богатырях Древней Руси, рыцарях Европы, кшатриях и сипаях Индии, о самураях в Японии. Необходимость появления солдат и сержантов, не служащих «срок» или определенные контрактом годы, а живущих жизнью воина, вполне различима уже в ближайшем будущем.

Стоит только взглянуть на снаряжение современного солдата — на бронежилеты, каски, огнеметы и гранатометы, лазерные прицелы, средства связи, «умную» амуницию, средства индивидуального транспорта, вплоть до индивидуальных ранцевых реактивных вертолетов, чтобы понять, что эти мощные и дорогие «игрушки» можно отдать только в «надежные руки».

Солдат перестает быть безликой «единицей в строю». Он снова, как в Средние века, становится индивидуальностью, бойцом, чье умение воевать в одиночку или в составе небольшой группы может повлиять на исход крупного сражения. Одно только присутствие на поле боя расчета ПЗРК (переносного зенитно-ракетного комплекса) делает практически невозможным применение противником вертолетов огневой поддержки. Вертолеты становятся мишенями для незаметного им врага.

Но в то же время человека, вооруженного такими умениями, обладающего такими знаниями по уничтожению себе подобных, выпускать вне круга дисциплины и конкретных задач воина просто опасно для общества.

ГЕН ВОИНА

Уже довольно давно доказано существование гена повышенной агрессивности, входящего в набор генов «идеального солдата». Носители такого набора незаменимы в кризисных ситуациях: во время войны, при катаклизмах, «аккордных работах», в спорте, там, где велик риск увечий и гибели. Постоянный риск им необходим для того, чтобы «найти себя». Вне экстремальных занятий они тяготятся «рутиной жизни», постоянно ищут «приключений», а не находя их, организуют таковые сами, становясь «головной болью общества». Кстати, даже в русской классической литературе, в «Мертвых душах», можно встретить подобные типажи: «Самосвистов — эпикуреец, собой лихач, отличный товарищ, кутила и продувная бестия, как выражались о нем сами товарищи. В военное время человек этот наделал бы чудес: его бы послать куда-нибудь пробраться сквозь непроходимые... места, украсть под носом у самого неприятеля пушку — это его бы дело. Но, за неимением военного поприща, на котором бы, может быть, он был честным человеком, он пакостил и гадил».

Прежде обнаруживавшего такие склонности брали в дружину к рыцарю или князю. Это дарило «природному воину» постоянно сильные эмоции, регулярный концентрированный выброс адреналина, агрессии, мотивированную «высокой целью» трату сил. Сегодня самосвистовым приходится несладко: их берут на военную службу, делают профессионалами, «поручают украсть ту самую пушку», а как только срок их службы или контракта истекает, им велят возвращаться в нормальную жизнь, выбрасывая из среды обитания воина. Возвращение к образу жизни обычного человека для воина является существенным «понижением статуса», возникает целый комплекс проблем человека, которому приходится «наступать на себя», чтобы жить «как все». «Там я человеком был», — с тоской в голосе произносят бывшие воины, рассказывая ужасные, с точки зрения «шпака», подробности своей биографии. И вовсе не случайно потенциальные «члены касты» интуитивно тянутся друг к другу, стараясь объединиться в различные ветеранские организации, пробуя таким образом решать проблемы адаптации в обществе.

Но тем самым они лишь подчеркивают свою обособленность! Фактически это и есть «рассеянная по миру» воинская каста: они останутся солдатами, даже если будут штатскими. Не зря же при вступлении в ряды подразделений специального назначения кандидат, произнося клятву верности, прибавляет: «Служу спецназу!» Для этих слов нет срока давности, это уже навсегда, и в таких случаях воины слов на ветер не бросают.