Жили-были в одной деревне бедный старик и его сын. Всего-то и было у них, что...

Жили-были в одной деревне бедный старик и его сын.
Всего-то и было у них, что ветхий дом — и дивной красоты белый конь.
Владельцы лучших табунов со всей округи приезжали в лачугу старика, чтобы посмотреть на это чудо и предложить за него цену.
Но он никогда не соглашался продать своего белого коня.
И вот однажды утром конюшня старика оказалась пустой.
— Ах ты бедняга, — сочувственно твердили собравшиеся жители деревни, — все-таки украли твоего коня. Надо же случиться такому горю! Зря, зря ты не продал его…
Но старик был на удивление спокоен.
— Не торопитесь, — говорил он, — я вижу только, что моя конюшня пуста. Но хорошо это или плохо — я не знаю.
Но прошла неделя — и конь вернулся. Выходит, он не был украден, а просто заскучал в конюшне. И он вернулся не один — за ним грациозно ступала прекрасная дикая кобылица.
— О, старик! — шумели люди, — Да ты оказался прав! Теперь ты стал богаче вдвое. А какое потомство принесет тебе такая лошадь от такого коня!..
— Вы снова спешите, — отвечал старик, — я вижу только, что мой конь вернулся, и не один. А вот хорошо это или плохо — я не знаю.
Прошло два дня — и сын старика стал объезжать ту дикую кобылицу. Он не справился, лошадь сбросила его. Парень сломал обе ноги.
— Ай, какое горе! — снова заладили люди, — И правда, старик — плохо, плохо вышло, что твой конь привел эту бестию к вам во двор. Жизнь твоего сына разрушена…
— И снова вы спешите, — отвечал старик, — я вижу только, что мой сын сломал ноги. Но хорошо это или плохо — я не знаю.
А через полгода по стране пронеслась мрачная весть. Война.
Всех молодых людей, годных к несению службы, призывали в пехоту.
Только сын старика оказался не годен к несению строевой службы — он ходил довольно резво, но до сих пор с костылями.
— Повезло тебе, — жаловались старику соседи, — а вот наши дети могут вовсе не вернуться с войны… И рыдали.
— Вечно вы спешите, неисправимые люди, — отвечал старик, — я вижу только, что ваших сыновей призвали в армию, а моего — нет. Но никто не может знать, хорошо это или плохо.