✅ ИВАНУШКО И ЕГИБИШНА. Жили мужик и жонка. У их был Иванушка. А у них была...

✅ ИВАНУШКО И ЕГИБИШНА

Жили мужик и жонка. У их был Иванушка. А у них была рецка под укошком-то. Он говорит:
— Татенька, татенька, сделай мне лодоцку, да веселышко, я тут буду плаваць.
Он и плавал там, да пришла Егибовой доць с хлебами и говорит:
— Ванюшка, Ванюшка, перевези мене за рецку.
— Нет, — говорит, — у меня лодоцка цистая, у тебя ноги грязные, ты мне лодоцку замараешь.
— Я, — говорит, — вытру ноги-те.
— Ну, — говорит, клади хлебы, да ноги-то обтирай.
Она положила корзину, да стала ноги обтирать, а он и уехал от неё. Егибовой доць и пошла домой. Другая доць пришла, Егибовой же:
— Ванюшка, Ванюшка, перевези меня за рецку.
— Нет, — говорит, — у тебя ноги грязные, ты мне лодоцку замараешь.
— А я ноги оботру.
— Клади корзинку, да ноги обтирай.
Она положила корзинку, так он от той и уехал. Она и пошла домой. Третья пришла, опять с хлебом.
— Ванюшка, Ванюшка, перевези меня за рецку.
— Нет, у меня лодоцка цистая, ты ногами замараешь.
— А я оботру ноги-те.
— Клади, — говорит, — корзинку, да ноги-то обтирай.
Она положила-то корзинку, да он и от нее и уехал. Она и пошла. Сама Егибова пришла с крюком.
— Ванюшка, Ванюшка, перевези за рецку.
— Нет, у тебя ноги грязные, лодоцку замараешь.
— А я ноги-те оботру.
— Ну, клади корзинку, да ноги обтирай.
Она и положила корзинку, стала ноги обтирать, а он и поехал.
Она и заручила его крюком-то:
— А, — говорит, — попалси, ты у меня три доцёри омманул.
Теперь тебя изжарим.
Она его и увела домой. К себе. Первой доце говорит:
— Ты истопи сажень дров, да Иванко исжарь.
Она истопила печку, говорит:
— Ванюшка, лег на лопатку.
Он лег, руки и ноги кверху, а пец не проходит.
— Не так.
А он:
— Лег-ко сама, поучит-ко меня.
Она и легла. Он ей и шёрнул в пець. Исжарил и срезал на куски и положил на стол, а сам забрался под пецку. Егибова пришла, стала мясо есть и говорит:
— Скуснб, прескуснб Иванкино мяско.
А он говорит:
— Скуснб, прескуснб дочеринное мяскб.
Она разгорецилася и второй доцери велела две сажени дров истопить и Иванко исжарить. Она и истопила пецку и говорит:
— Иванушко, Иванушко, лег на лопатку.
Он и лег, руки и ноги кверху и в пецку не лезет. Она говорит:
— Не так.
— Лег-кб сама, поучит-ко меня.
Она легла, он и ту шурнул в пець. Сжарил, на куски разрезал и на стол положил. А сам опять под пецку залез. Егибова пришла.
— Скуснб, прескуснб Иванково мяско.
А он говорит:
— Скуснj, прескуснj, дочеринное мяскj. (Под пецкой опять сказал.)
Егибова разгорецилась, да велела третей доци три сажени дров истопить, да Иванко исжарить. Она истопила три сажени дров и говорит Иванушки:
— Иванушко, Иванушко, лег на лопатку.
Он и лег, руки-ноги кверху, в пець не лезет. Она говорит:
— Не так.
— Лег-ко сама, поучит-ко меня.
Она легла, он и шурнул в пецку. Сжарил, на куски разрезал, на стол положил. Егибова пришла, ест, приговаривает:
— Скуснj, прескуснj Иванково мяскj.
А он ей опять:
— Скуснj, прескуснj доцери мяскj.
Она разгорецилась да цетыре сажени дров стопила, да и слезла за Иванушкой в подпол. Да и говорит:
— Ванюшко, лег на лопатку.
Он лег, руки и ноги кверху, в пецку не проходит. Она говорит:
— Не так.
— Лег-ко сама, поучит-ко меня.
Она легла, он и ту шурнул в пецку. И ее сжарил. Бабушку собачки и кошки зажалили-заплакали. И лес зашумел-зажалил. И вся сказка.